Прикрепленная над притолокой уродливая женская голова забавно скосила глаза к переносице, меланхолично осмотрела рвущуюся в дом, и опять завопила:

– Никого нет дома!
– Клубок змей, венцом окружавший её лицо, угрожающе зашевелился, потянулся к чародейке. Та отшатнулась от раздвоенных язычков, стремительно мелькающих в открытых пастях.

– Что за...? Я же не ставила "сторожа"...

– А что, некому, что ли?
– ухмыльнулся кот, с интересом наблюдающий за напрасными потугами Бабы-яги.
– Мы вот тоже пытались. По всякому... Кимря и впрямь почуяла себя домохранительницей, прочно осаду держит.

– Кимря, открывай...
– едва сдерживая ярость, прошептала Людмила. Она не сомневалась, что домовиха её услышит.
– Ты меня знаешь, я тут все разнесу, не пожалею.

– Не старайся зря. Я ж говорил уже - ты для неё никто, незваный гость...

Но вопреки уверениям Баюна, дверь беззвучно отошла от косяка и слегка приотворилась. Котофей издал торжествующий вопль и, оставляя клочья мокрой шерсти на притолоке, протиснулся в открывшуюся щель.

– Иди, чего прижух?
– Чародейка подтолкнула упирающегося Птаха и вошла следом, отыскивая взглядом кикиморку. Попадись она сейчас Бабе-Яге под руку - задала бы трепку шалунье, заодно и согрелась бы!

На ходу отжимая волосы, мерзко липнущие к коже, словно полусгнившие речные водоросли, и закручивая их в узел на затылке, Людмила прошла в кухоньку, отметив, что все на местах. Её тревога оказалась напрасной. Печь уже теплилась - кот и тут оказался впереди неё, и теперь шуршал в подпечке, выискивая, чем поживиться. Его упитанный зад наполовину торчал наружу, белый кончик хвоста подергивался в предвкушении добычи, - проходящий мимо бесенок не удержался и легонечко лягнул выступающую филейную часть разумника.

От негодующего кошачьего вопля зазвенела посуда на открытых полках, а затем раздался грохот оброненной миски - Кимря с вытаращенными глазами проявилась посреди кухни и угрожающе замахала руками-веточками на нарушителя спокойствия. Кот, хоть и считал себя пострадавшей стороной, спешно ретировался под лавку.

Птах, сдавленно хрюкнув, выскользнул в коридорчик. Мгновение спустя в проеме двери мелькнула черная тень, и жилище содрогнулось от дробного перестука копыт, стихшего после звучного хлопка входной двери.

"Ну вот, все по-прежнему, теперь я точно дома...
– облегченно вздохнула чародейка, прислушиваясь к стону ветра за окном.
– Разгулялась непогодь не на шутку... Вовремя добралась...".

Словно прочитав её мысли, кикиморка пробурчала:

– Хорошо, что тот не вернулся... Одни хлопоты от него, шалопута такого...

– Какого шалопута?
– рассеянно спросила Людмила, стягивая рубаху, почти превратившуюся в лохмотья. Теперь бы на лежанку забраться, растянуться на мягкой шкуре, чувствуя, как расслабляется тело в тепле, да не думать ни о чем до завтра. А завтра - послушать котофея, да вместе с ним покумекать, как дальше быть...

– Да того, что ты за разрыв-травой посылала...

Уже почти забравшаяся на приступок печи чародейка развернулась - пальцы вцепились в густой мех, конвульсивно сжались: - "Не может быть! Неужели он все-таки вернулся? Когда? Почему котофей промолчал?". Сердце вновь заныло - она, будто еще раз, услышала последние слова Антона - "К вечеру буду, гляну, как там и что..." и опять почувствовала, как обрывается тонкая нить, связывающая их...

– И на что надеялся, непонятно?
– досадливо брюзжал кот, шаг за шагом подступая к бесенку, зажатому в угол между стеной и кроватью в светелке чародейки. Тот, затаив дыхание, выжидал, когда преследователь отвлечется хотя бы на миг. Тут главное, не прозевать!

Птах, не сводя напряженного взгляда с котофея, махнул хвостом. Пушистая кисточка, оставляя в воздухе россыпь перламутровых бликов, мелькнула перед мордой мстителя, но он не поддался на такую нехитрую уловку. Янтарные глаза кота торжествующе полыхнули.

Всего один прыжок - и "справедливость" будет восстановлена. Кот взвился в воздух...

.... и тяжело брякнулся на пол от резкого окрика:

– Баюн!

Вспышка молнии высветила силуэт чародейки, застывшей на пороге.

Бесенок пискнул, ловким кульбитом перескочил через кота, и беспечальной птахой пролетел мимо Бабы-яги, радуясь временной передышке.