И снова родственные связи. Случайно ли? Кстати, о способе или методе духовного зачатия рассказывает древнейшая китайская мифология. Есть там богиня, помогающая родам, Данай Фужень. Своим рождением она обязана была Гуань-инь, превратившей один из своих пальцев в луч, который вошел в утробу матери Данай Фужень и оплодотворил ее. Поэтому девочку назвали Цзинь-гу («девочка, принесенная богиней»). Ее изображали с ребенком (цзы) на левой руке и веткой коричневого дерева (гуй, «корица») в правой, причем ребенок держал в правой руке губной органчик (шен), а в левой — цветок лотоса (лянь), что давало, в целом, выражение (то есть расшифровывалось) — «непрерывно рождать знатных сыновей».

В книге Г. Бейли «Потерянный язык символов» сказано: «Вполне вероятно, что поклонение Деве Марии смягчило отвратительную жестокость средневековья больше, чем какой-либо другой элемент католической веры. Любой самый заядлый хвастун не считал для себя зазорным преклонить колени перед прирожденным святилищем в ее честь и самый бедный крестьянин получал утешение от молитвы Аве Мария».

Христианская церковь придавала Богородице первостепенное значение, наделяя ее куда более древними качествами, чем упоминающиеся в Новом Завете. Это и «Роза Шарона», и «Лилия долины», и «Кедр Ливанский», и «Башня Давида», а католическая церковь величает Деву Марию «Нашей Госпожой Мудрости». Но главный ее образ, заимствованный из Апокалипсиса, это образ царицы небес, «которая стоит на луне, облаченная в Солнце, и голову которой венчает венец из двенадцати звезд Успения». Так же изображали и египетскую Богиню Изиду, которую называли «Нашей Госпожой», «царицей Небес», «Богоматерью».

В древности май почитался как месяц языческих матерей, дети которых появлялись на свет через непорочное зачатие. Г. Бейли приводит выдержку из книги Х. Дженнер «Наша Госпожа в искусстве»: «С самого зарождения христианства Мария служила символом церкви отдельной личности, спасение которой заключалось в сыне ее».

Самый древний титул Марии — Звезда Моря. Она невинная дочь Лабезмины, Великой Бездны. Чем не намек на Вселенную, Высший Разум. Светлые Космические силы? Именно ОНИ и должны проводить такую акцию, внедряя в человеческое общество свои Великие Сущности, дабы указать людям путь духовного совершенствования, освобождения от физического тела и возвращения к Богу, в свой «дом небесный».

В соответствии с учением, «Дева Мария есть матерь Милосердия» и Звезда, которая указывает нам путь в гавань Спасения, но так же Дева Мария называется и «Исцеление больных».

Так какой же после всего сказанного может напрашиваться вывод? Или, вернее, предположение, пусть даже намек? А только один — Линда является «дочерью Божьей», иначе говоря — подселенкой одной из Внеземных Цивилизаций. Только поэтому она и могла родить человека для какой-то миссии на Земле, очевидно, очень важной, как бы мы к этому не относились. Что подобное вполне возможно, подтверждают даже самые древние источники. Например, в «Илиаде» Гомера прямо сказано:

Нечто подобное рассказывает о Деваке, земной матери Бога Кришны, эдуард Шюре в книге «Великие посвященные». В лесу она увидела царя отшельников, древнего седого старца, которого звали Васишта. Он велел вышедшим из обители святым преклониться перед Деваки и сказал: «Она будет матерью всем нам, ибо от нее родиться дух, который должен преобразить всех». С этих пор Деваки стала жить в монастыре, находившемся в священном лесу. Ее часто посещали странные видения, и она слышала голоса. Но однажды Деваки погрузилась в глубокий сон и услышала небесную музыку, «как бы океан арф и божественных голосов. Внезапно небо разверзлось, раскрывая бездны света. Тысячи сияющих существ смотрели на нее и в сверкании молниеносного луча Солнце солнц, сам Махадева, появился перед нею в человеческом образе. И тогда, чувствуя, что мировой Дух проник в нее, она потеряла сознание и в забвении всего земного, отдавшись беспредельному восторгу, она зачала божественного младенца». А когда прошли семь лун, глава отшельников снова призвал к себе Деваки. «Воля Дев исполнилась, — сказал он, — Ты зачала в чистоте сердца и в блаженной любви. Дева и мать, мы преклоняемся перед тобою. От тебя родится сын, который будет спасением мира. Но твой брат, Канза, ищет погубить тебя и святой плод, который ты несешь в своих недрах. Нужно спасаться от него. Братья отведут тебя к пастухам, которые живут у подножия горы Меру под благовонными кедрами в чистом воздухе Гимавата. Там ты родишь своего божественного Сына и ты назовешь его Кришна, священный. Но да будет для него неведомо твое и его происхождение; не говори о нем никогда. Иди без страха, ибо мы бодрствуем над тобой».

Среди пастухов Деваки родила сына, а когда ему исполнилось пятнадцать лет, глава отшельников снова призвал ее. И она ушла, не попрощавшись с сыном. Не видя долго свою мать, Кришна спросил у патриарха Нанду, где она. На что тот ответил, что Деваки «отправилась в долгое странствие. Она возвратилась в страну, откуда пришла, и мне неизвестно, когда она вернется». Тогда Кришна сам пошел искать свою мать. Вскоре на горе Меру он встречает «высокого старца в белой одежде отшельника, ярко освещенного утренней зарей». У него Кришна и узнает, что свою мать он найдет «у того, кто не изменяется никогда». «А тебя я увижу?» — спрашивает Кришна. «Да, когда дочь Змея толкнет сына Тора на преступление, тогда ты увидишь меня снова в огнистой заре. И тогда ты задушишь Тора и раздавишь главу Змея». Деваки умерла, и никто кроме Васишты, уже не знал, что Кришна ее сын.

В чем-то и жизнь Линды повторяет эту историю Древней Индии. И разве не доказывает она, что существа Высших Космических сил подселялись в тела землян, чтобы потом, направляемые своими «небесными родителями», выполнять ту высокую миссию, ради которой и пришли ОНИ на Землю? Недаром Кришна поучал: «И каждый раз, когда добродетель падает в мире, а порок и несправедливость преобладают, я делаюсь видимым и таким образом я рождаюсь из века в век для спасения справедливого, для сокрушения злого и для восстановления праведного закона». Но разве сейчас не наступило именно такое время?

Ну а ниспосланные Линде испытания? Она должна была очистить душу отца от грехов — там, на небесах, родственные связи не действуют, запятнанных грехами не принимают. В связи с этим существует и еще одна причина, почему я осмелился сделать такое предположение. Отец Линды убил ее деда, то есть, своего отца, только за то, что тот не открыл ему тайны их родового клада. Где тот запрятан, могла отыскать, по словам дела, только Линда. Но у меня есть основания думать, что в данном случае речь идет не о драгоценностях и золоте, а о нечто более существенном — реликвиях древнего княжеского рода, которые, возможно, и таят в себе разгадку происхождения «небесной родословной» Линды. И не только, очевидно, ее. Но вряд ли такое откроется когда-либо людям.