Такова первая ниточка. Но она немедленно введет к вопросу: как могло быть заимствовано древнее и редко употребляемое еврейское слово эфиопскими христианами? Да и вообще, откуда взялись в Эфиопии христиане во времена царя Соломона? Уж если кто и мог принести Ковчег в тогдашнюю Эфиопию и хранить его там веками до появления первых христиан, то только евреи. Но разве эфиопские евреи такой древний народ?

Еще один разумный вопрос. Он заставляет присмотреться к истории эфиопских евреев. Что мы о них знаем? Сегодня фалаши — это граждане Израиля. Но фалаши — всего лишь остатки эфиопского еврейства. Источники говорят, что некогда евреи в той стране были куда могущественней и многочисленней. Легенды из «Кебра Нагаст» выводят их все от того же Менелика I, сына Соломона и царицы Савской. А на самом деле?

Многие авторы утверждают, что иудаизм в Эфиопии появился сравнительно недавно, что-то около начала новой эры, после разрушения Второго Храма, когда евреи бежали из Палестины и рассеивались по всему свету. Эти авторы считают, что первые евреи пришли в Эфиопию из Йемена, где в ту пору возникла крупная еврейская община (просуществовавшая до наших дней). И было это, значит, в первых веках новой эры.

Рассуждение вполне логичное, но не учитывающее некоторых странных особенностей эфиопского иудаизма. Во-первых, эфиопские евреи ничего не знают о таких праздниках, как Ханука и даже Пурим. Между тем праздник Хануки был установлен в честь освобождения Иерусалима Маккавеями уже во II в. до н. э., а праздник Пурим — и того раньше: у евреев Эрец-Исраэль он начал входить в моду в конце V в. до н. э. Неизвестен эфиопским евреям и запрет на жертвоприношения вне Храма. В момент создания Храма царем Соломоном (X в. до н. э.) этот запрет еще не был абсолютным, и многие евреи, следуя древним обычаям (времен скитаний в пустыне), приносили жертвы просто на камне, расположенном в центре деревни. Но в конце VII века (опять же, до новой эры) царь Иошиягу (Иосия) наложил окончательный запрет на этот обычай.

Что же получается? Эфиопские евреи следуют обычаям, существовавшим в Эрец-Исраэль до VII века, и не знают обычаев, запретов и праздников, возникших позже. Почему? Самое естественное объяснение этому состоит в предположении, что их связь с материнской еврейской общиной прервалась ранее VII в. до н. э. Стало быть, они никак не могут быть потомками йеменских евреев — община в Йемене возникла на много столетий позже. Но если евреи появились в Эфиопии за 7–8 веков до новой эры, то это почти совпадает со временами царствования Соломона! 2:0 в пользу легенды о Менелике.

Если за плечами эфиопских евреев столько веков, можно ли хоть отчасти восстановить их древнюю историю? Выясняется, что и здесь кое-что поддается логической реконструкции. Авторитетный эфиопский источник «История и генеалогия древних царей» утверждает: «Христианство пришло в Абиссинию через 331 год после рождения Христа. До этого половину населения составляли евреи, исповедовавшие иудаизм, а вторую половину — поклонники дракона». Шотландский исследователь Брюс (первооткрыватель истоков Нила), хорошо знакомый с эфиопской древностью, продолжает: «Эфиопские евреи видели в новой христианской религии опасную ересь. Поэтому они объединились для борьбы с ней под руководством принца из рода Менелика, сына, Соломона. Но эфиопские христиане тоже провозгласили, что их цари ведут свою генеалогию от Соломона. Наличие двух царей с одинаковыми генеалогическими претензиями привело к многочисленным войнам».

Пока шла и развивалась история европейских евреев — сначала в их гетто, а потом в эпоху эмансипации, в далекой Эфиопии их черные соплеменники вели, оказывается, многовековые кровавые войны в защиту своей веры и своего государства от посягательств христиан. И были не раз близки к победе. Зря говорят, будто в рассеянии евреи утратили искусство управлять и воевать… Еврейско-христианские войны в Эфиопии выплеснулись даже за пределы страны; в VI в. н. э. христианский царь Калеб собрал огромное войско для похода на йеменских евреев. В эфиопских хрониках этому царю приписываются самые кровожадные высказывания против евреев и угроза «разрубить их всех на куски». Видимо, у Калеба недостало сил для выполнения своей угрозы: в IX–X веках инициативу в войне захватили евреи под предводительством уже упоминавшейся нами царицы Гудит (или Йегудит), и «соломонова династия» эфиопских христианских царей, правивших в Северной Эфиопии, была свергнута. Ее сменила династия Загве, одним из последних представителей которой был хорошо знакомый нам Лалибела.

Существуют смутные указания на то, что цари Загве поначалу сами склонялись к иудаизму или даже вообще были евреями. Позже, однако, они впали в христианство, и война возобновилась. Путешественник XVI века, католический епископ из Овьедо, утверждает, что фалаши, укрывшиеся в горной области юга страны, наносили христианам чувствительные удары. Но в начале XVII века на эфиопский трон взошел император Суснеос, который приступил к систематическому истреблению евреев. В. течение 30 лет погром следовал за погромом, и если в середине XVII века фалаши еще насчитывали около полумиллиона человек, то к концу столетия их было уже почти вдвое меньше. По сведениям еврейского автора XIX века Иосифа Галеви, в его время численность фалашей не превышала 150 тысяч. А к концу нашего века осталось менее трети этого числа.

Какое отношение ко всей этой истории имел утраченный Ковчег? Самое прямое. В эпосе «Кебра Нагаст» имеется о том важное упоминание: «И сказал Господь людям Гебра Маскаль (по-эфиопски, «рабам Креста» — М.В.): выбирайте между колесницей и Сионом. И заставил их выбрать Сион. А людям «Бета Исраэль» (самоназвание эфиопских евреев. — М.В.) дал колесницу…» Иными словами, борьба между эфиопскими евреями и христианами шла, в частности, за обладание реликвиями, почитавшимися каждой из этих религий; а в конечном счете, христиане получили «Сион», то есть Ковчег, а евреи удовольствовались каким-то «вторым призом» («колесницей»). Так Ковчег, если верить всем этим рассказам, оказался в руках христианских царей. Поэтому поиски храмовников вовсе не были погоней за миражом. Евреи, видимо, действительно пришли в Эфиопию во времена Соломона, и потому в легенде о похищении ими Ковчега могло содержаться зерно истины — это раз; Ковчег, видимо, действительно перешел позднее от евреев к христианам, и Лалибеле, как их царю, могло быть известно его местонахождение — это два. Значит: Ковчег нужно искать в Эфиопии.

Тогда почему храмовники не наложили свою тяжелую рыцарскую лапу на эту величайшую реликвию? А, судя по тому, что Ковчег в Европе так и не объявился, видимо — не наложили. Но кто сейчас способен проникнуть в запутанные тайны тогдашних времен, тем более в дела и интриги небольшого тамплиерского отряда, покинувшего Палестину вместе с Лалибелой ради Эфиопии и Ковчега? Можно допустить, что силы эфиопских тамплиеров были попросту слишком малы. В результате им пришлось ограничиться наблюдением и ожиданием подходящего момента — смуты, например, или войны, когда Ковчег будут перепрятывать и подвернется возможность его похитить. Как бы то ни было, существует одна странная деталь, которая позволяет предположить, что в какой-то момент тамплиеры были на грани осуществления своего дерзкого плана. Деталь эта — события знаменитой «черной пятницы» 13 октября 1307 года.