Шрифт:
Она отворачивается, он улыбается, прижимает ее к груди.
Не смущайся. Значит, ты понимаешь меня? Ты за меня? А знаешь ли ты, чего я хочу?
Жюли. Да, я тоже хочу... (Невнятно бормочет.)
Марат. Чего же ты хочешь?
Жюли (поднимает голову и говорит с убежденностью в голосе, вызывающей улыбки взрослых). Свободы.
Марат. Для чего?
Жюли. Чтобы освободить.
Марат. Кого?
Жюли. Несчастных, которые заперты...
Марат. Где же они заперты?
Жюли. Там, в громадной тюрьме. Они совсем одни, всегда одни — все забыли о них.
В настроении толпы наступает перелом. Внезапно люди становятся серьезными; некоторые насупили брови и, не глядя друг на друга, уставились в землю, что-то бормочут, точно говорят сами с собой.
Марат. Откуда ты знаешь об этом, малютка?
Жюли. Я знаю... Мне говорили... Я часто думаю об этом ночью.
Марат (гладя ее по головке). По ночам надо спать.
Жюли (помолчав немного, с живостью хватает руку Марата). Мы ведь освободим их, правда?
Марат. Как же это?
Жюли. Надо только пойти всем вместе.
Толпа (хохочет). Вот именно. Нет ничего легче!
Девочка поднимает голову и видит плотное кольцо людей, которые с любопытством смотрят на нее. Она облокачивается на стол Гюлена и от смущения прячет личико в сгиб руки.
Конта. Как она мила!
Марат (смотрит на Жюли). О, святость детства, чистая звезда доброты, как услаждает душу твое сиянье! Какой беспросветный мрак окутал бы землю, если бы не существовало детских глаз! (Направляется к ребенку и подносит к губам ее повисшую вдоль тела ручку.)
Женщина из народа (вбегая). Жюли!.. Как ты сюда попала?! Что тут происходит? Почему ее окружили все эти люди?
Демулен. Она держала речь к народу.
Хохот.
Мать. Боже мой! Она такая робкая! Что на нее нашло?!
Мать устремляется к Жюли, но не успевает прикоснуться к ней, как Жюли с ребячьим дикарством вскакивает и убегает, не произнеся ни слова.
Толпа (хохоча и хлопая в ладоши). Спасайся, чертенок!
В глубине сада слышны громкие крики.
— Бежим туда! Скорее!
— Что там случилось?
— Графиню купают!
Конта. Купают графиню?
Толпа. Она поносила народ; за это ее окунули в бассейн.
Конта (взяв Демулена под руку, хохочет). Бежим скорее! Господи! До чего же это забавно!
Демулен. Самое увлекательное зрелище во всей Европе!
Конта. Дерзкий!.. А наша Комедия?!
Рассмеявшись, оба уходят. Народ с криками и смехом убегает. На первом плане остаются Марат и Гюлен — первый стоит, второй сидит за одним из столиков кофейной. В глубине сцены — плотная толпа; некоторые, взобравшись на стулья, смотрят на что-то, происходящее за сценой. На втором плане, под сводами галерей, продолжают сновать прохожие.
Марат (угрожая толпе кулаком). Шуты! Им нужна не свобода, а зрелища. Даже в такой день, как сегодня, когда их жизнь поставлена на карту, они изощряются в нелепых выдумках. На все готовы, только бы потешить друг друга. Нет! Хватит с меня. Их восстания похожи на фарс. Если б можно было не видеть всего этого, запереться в подземелье, куда не доходят извне никакие звуки, — оградить себя от людской низости! (Опускается на стул и роняет голову на руки.)
Гюлен (продолжает спокойно сидеть, покуривая трубку и равнодушно, не без иронии, поглядывая на Марата). Полно, господин Марат, к чему отчаиваться? Не стоит. Они всего лишь большие дети — вот и забавляются, как могут. Вы их знаете так же хорошо, как я. Ведь это не всерьез. Зачем же принимать все так трагически?
Марат (поднимая голову и сурово глядя на него). А ты кто такой?
Гюлен. Я — ваш земляк из Невшателя в Швейцарии. Не узнаете? Я-то вас хорошо знаю. Еще ребенком видел в Будри.