– Ну как? Повоюем?

Но пока Андрей собирался с ответом, уже обратился к другому командиру взвода. А потом, опять взглянув на Андрея, как бы вспомнил:

– Так, так… Повоюем!

И вдруг засуетился, стал осматриваться, искать кого-то.

– Где же мой старшина? Ага… Ну вот что… – командир роты показал на карабин, висевший у Андрея на плече, – придет старшина, возьмите у него пистолет, а это недоразумение сдадите на склад. Что за оружие? Ни винтовка, ни полвинтовки. Нам, пехотинцам, ни к черту такое оружие!

– А у меня уважение к нему, товарищ старший лейтенант, – осторожно запротестовал Андрей. – Привык. Разрешите не сдавать? Своему вестовому отдам.

– Вестовому? Ладно, отдавайте! Потом вот что: гимнастерку с этими вашими петлицами смените. И пилотку! Вы теперь пехотный командир, а не эскадронник. Все!

Андрей подошел к своему взводу, и его сразу окружили бойцы и младшие командиры. Один раз побыл он с ними в бою, и люди искренне приняли Сокольного в свою небольшую армейскую семью. Чувствовалось, что они пожалели бы, если б Андрея оставили в санбате или откомандировали в другое подразделение.

Невдалеке показался старшина роты. За ним шли трое бойцов, так нагруженных разным обмундированием, что самих не было видно. Среди них Андрей узнал Зайцева, узнал по медленной утиной походке. Подойдя к ротному блиндажу, Зайцев сбросил ношу, облегченно вздохнул и, увидев своих, засмеялся весело и задорно. Потное лицо его сияло здоровьем, на голове новенькая пилотка с маленьким блестящим значком, немного длинноватая и тоже новая гимнастерка обтягивала тугие плечи.

– Пока нас, а себя не забыл, – незло подколол Александров.

– Подумаешь, а что тут такого? – дружелюбно улыбнулся боец. – Был на складе, вот и поменял с разрешения старшины.

Взвод построился и должен был двинуться на новое место, но в это время к блиндажу подошел лейтенант, бывший командир первого взвода, а с ним санинструктор Мария. Увидев Андрея, лейтенант кивнул ему и протянул левую руку: правая была забинтована. Андрей тоже подал левую и оба улыбнулись такому совпадению.

– На новую оборону? – вроде бы с грустью спросил лейтенант.

– Ускоренным маршем, – ответил Сокольный.

– А мне туда. – пожаловался лейтенант. – После первого же боя – и в госпиталь. Обидно, черт побери!

– Вот ваше направление, – сказала Мария, выйдя из блиндажа и протягивая лейтенанту бумажку. – Торопитесь, не то медсанбат уедет, и не найдете.

И когда лейтенант, попрощавшись, ушел той же тропинкой, по которой недавно ходил Андрей, Мария презрительно посмотрела ему вслед:

– Рана почти такая же, как и у вас, а все время стонет, – сказала она. – Маменькин сынок!

…Взвод занял временную оборону под старыми деревьями, что стояли по обе стороны дороги, дорога эта раньше была проезжей, а теперь заросла и стала похожа на широкую лесистую межу, разделяющую два поля. С правой стороны от нее лежал скошенный клевер, другой же участок – слева – пустовал: поросшая редкой высохшей травой земля ожидала культиватора. За вспаханным полем виднелась небольшая деревня, хат на тридцать – сорок. Она утопала в зелени, из-за которой почти не видно было строений. Только силосная башня возвышалась над садами, да ветряная мельница чуть не цепляла своими крыльями пышнозеленых ветвей деревьев. Скошенный клевер источал густой сладкий запах, и от него становилось душно, несмотря на то что дневная жара уже спадала.

По указанию Андрея бойцы начали быстро окапываться – кто под деревом, кто возле старого березового пня или у межи, заросшей жесткой травой. Зайцев старался за командира взвода и за себя. Андрей хотел ему помочь, хоть и одной рукой, но боец отнял у него лопатку и заверил, что гораздо лучше справится сам.

Когда оборона была уже почти готова, неожиданно пришла Мария. Зайцев, поняв, что санинструктор не слишком скоро покинет взвод, молча стал рыть третий окоп. Сокольный же слушал краткие объяснения девушки и не мог скрыть своего удивления, хотя в душе был рад ее приходу.

– У вас – самый большой взвод, – поправляя на себе санитарную сумку, говорила девушка, – а к тому же, – она сочувственно улыбнулась, – командир во взводе однорукий и одноногий.

Андрей быстро опустился на траву под кудрявой березой и пригласил санинструктора присесть рядом.

– Нога у меня уже ничего, – признательно посмотрев на Марию, сказал он, – воевать можно. А вот с рукой дело хуже, ноет в плече. Ну, да через пару дней поправится, а? Тем более под наблюдением такого врача, как вы.

– Я только фельдшер, – покачала головой Мария, – а теперь просто-напросто санинструктор. Могу перевязать, смазать рану йодом, а большее… Мечтала стать врачом, с самого детства… У меня и отец старый фельдшер, там же, в Старой Чигле.

– Вам бы хирургом быть, – после короткой паузы сказал Андрей.

– Почему?

– Руки у вас… – Сокольный запнулся. – Такие руки не причинили бы боли. Смелее отдавался бы человек во власть таких рук…

У Марии чуть заметно дрогнули ресницы, она слегка покраснела.