— Вот это да! — восхищенно выдохнула Габриэлла, проходя в центр комнаты и оглядывая удивительную коллекцию книг.

— Нравится? — спросила Саванна.

Габриэлла, от восторга лишившаяся дара речи, кивнула. Ее взгляд остановился на роскошном гобелене, закрывавшем всю стену напротив двери. На темном фоне — огромный рыцарь в серебряной кольчуге верхом на вороном, вставшем на дыбы коне, ветер развевает длинные черные волосы рыцаря и знамя на окровавленном копье, на заднем плане на вершине холма — охваченный огнем замок.

Работа была выполнена столь изысканно и точно, что Габриэлла мгновенно узнала светло-серые проницательные глаза и мужественный подбородок. И знакомый, слегка презрительный изгиб губ.

— О господи, — пробормотала она, — неужели это…

Саванна пожала плечами и весело рассмеялась:

— Хочешь остаться здесь? Мне нужно заглянуть к Данике, узнать, как она. Тебе необязательно идти со мной, если хочешь, можешь…

— Конечно, я останусь. Ты шутишь? Отказаться от такой возможности? Пожалуйста, занимайся своими телами, обо мне не беспокойся.

Саванна улыбнулась:

— Я скоро вернусь, а потом мы попробуем найти тебе гостевую комнату.

— Спасибо, — ответила Габриэлла, не испытывая никакого желания в ближайшее время покидать эту блаженную обитель знания и мудрости.

Саванна ушла, а Габриэлла в некоторой растерянности бродила по библиотеке, не зная, с чего начать: с бесценных книг или средневекового гобелена, на котором изображен Лукан, шедевра, созданного примерно в четырнадцатом столетии.

Наконец, она решила не делать выбора: взяла с полки роскошное — и, скорее всего, первое — издание французской поэзии и села в кожаное кресло, стоявшее возле стены с гобеленом. Габриэлла положила книгу на изящный антикварный столик и с минуту смотрела на рыцаря, столь искусно вышитого шелковой нитью мастера. Она протянула руку, но так и не осмелилась прикоснуться к шедевру музейного уровня.

«Господи», — в священном ужасе подумала Габриэлла, пытаясь осознать реальность этого странного мира, который на протяжении веков существовал параллельно с миром людей.

«Невероятно».

И каким маленьким в свете новых знаний показался ей ее собственный мир. Все ее прежние знания и представления о жизни в одночасье померкли на фоне жизни Лукана и его Рода.

Легкое дуновение ветерка заставило Габриэллу вздрогнуть и обернуться. На пороге библиотеки, плечом опершись о косяк, стоял Лукан — живой, из плоти и крови. Габриэлла сравнила: волосы короче, чем у рыцаря на портрете, и глаза, пожалуй, более задумчивые, утратившие безжалостную решимость.

Живой Лукан казался ей более привлекательным, и — даже неподвижный, хмуро смотревший на нее — он излучат внутреннюю силу, которая заставляла вибрировать каждую клеточку ее тела.

Сердце у Габриэллы учащенно забилось в ожидании и страхе, когда Лукан переступил порог и сделал несколько шагов в ее сторону. Она смотрела на него, смотрела иными глазами и видела силу, не знавшую старения, непостижимую мощь и красоту — дикую, необузданную.

Мрачная тайна, соблазнительная и опасная.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, будто она в чем-то провинилась.

— Ничего, — поспешно ответила Габриэлла. — Ну, честно говоря, от библиотеки я просто в восторге. Здесь так много всего… Саванна показала мне бункер.

Лукан проворчат что-то невнятное, продолжая все так же хмуро смотреть на нее и постукивать себя пальцем по переносице.

— Мы выпили чаю, поговорили, — сказала Габриэлла, — потом к нам присоединилась Ева. Они обе такие милые. И бункер произвел на меня впечатление. Вы давно здесь живете?

Габриэлла видела, что разговор не вызывает у Лукана интереса, но он, небрежно пожав плечами, все же ответил:

— Мы с Гидеоном обустроили этот бункер в тысяча восемьсот девяносто восьмом, как штаб-квартиру, откуда ведем охоту на переселившихся сюда Отверженных. Набрали лучших воинов, они сражаются вместе с нами. Первыми были Данте и Конлан. Затем к нам присоединились Николай и Рио. Потом Тиган.

Последнее имя Габриэлла слышала впервые.

— Тиган? — переспросила она. — Саванна ничего о нем не говорила, его не было в лаборатории, когда ты меня со всеми знакомил.

— Да, не было.

Скупой ответ Лукана еще сильнее подстегнул ее любопытство.

— Он, как и Конлан, погиб?

— Нет, не погиб.

Об этом воине Лукан говорил как-то отрывисто и кратко, словно с ним было связано нечто, что причиняло ему боль, и он не хотел развивать эту тему.

Лукан продолжат пристально смотреть на Габриэллу, стоя очень близко от нее, так что она видела, как поднималась и опускалась при дыхании его грудь, как напряглись под черной рубашкой его крепкие, тугие мускулы, и чувствовала тепло его тела.

На стене его двойник — молодой рыцарь с мрачной решимостью во взгляде — смотрел вперед так, словно на его пути не существовало преград. Габриэлла видела тень этой мрачной решимости в Лукане и сейчас, когда он смерил ее взглядом с головы до ног.