Великих дел было, в общем, немного. Помыть посуду, оставленную вчера в раковине, в наивной надежде, что с утра он с большей радостью будет приводить ее в порядок. Выкинуть в мусоропровод батарею бутылок, скопившихся за месяц. Просмотреть почту, то есть вычистить спам и вежливо отказаться от интересного предложения продуктового магазина разработать им интерьер. Некогда будет заниматься интерьером. Никто не даст тратить время на такую ерунду. Перекусить чем попало. А дальше?

Совершенно свободный день. В галерею надо завтра с утра, все дела закончены.

Кир решительно притворил за собой дверь: раз выдался выходной, то надо его как-то использовать. Пообщаться с нормальными людьми. Побродить по улицам. Съездить на обзорную площадку. Там хорошо, на обзорной площадке. Весь горизонт видно. Там прозрачная высокая крыша и стены. Там стайки туристов с других планет, тишина, как в библиотеке. Там можно просто сидеть, закрыв глаза, и ни о чем не думать…

Идея попала в настроение. Кирилл недолго выбирал у лифта, чему он посветит этот выход в люди — пиву или мороженому. Победило последнее, потому что оно было дорогим и относительно натуральным, и еще потому, что последние месяцы и пива, и более крепких напитков было выпито предостаточно. Даже слишком.

Впрочем, у мороженого оказался вкус пережженной карамели. Доесть не хватило сил, пришлось его выкинуть. Во рту остался карамельный привкус.

Наверху было пусто и светло. То есть совсем пусто — ни одна группа сегодня на площадку еще не поднялась.

Кирилл огляделся и вдруг увидел у восточной стены одинокую человеческую фигурку. На фоне освещенного солнцем пейзажа, монументального в силу своей естественности, возле этих огромных прозрачных панелей. Тоненькая девчачья фигурка, волосы по плечам. На волосах отблески все того же зимнего солнца, которое распласталось по гладкому полу, раскрасило мир там, снаружи, в привычные красно-коричневые цвета.

Одиночество бывает разным. Есть безысходное, глухое одиночество, рожденное болью или страхом. Нельзя, чтобы люди поддавались ему. Гнать его нужно — как бы плохо о тебе ни подумали окружающие. Одиночество, которое обязательно нужно разбить — то, в которое человек уходит, пережив предательство или смерть кого-то из близких. Есть другое. То, которое нельзя трогать, и даже дышать рядом нужно осторожно: одиночество диалога с собой. Одиночество важного выбора. Черт, одиночество творчества или мечты…

Помнишь ту птицу? Иногда одиночество, это странный такой праздник.

И ты тихо-тихо уходишь. Потому что очень хорошо научился разбираться во всех этих видах одиночеств. И почему-то тебе не кажется, что ты поднимался сюда — зря.

Вот он и пришел, последний день на Марсе. Последний день, да. Нужно собрать вещи, потому что, скорей всего, после презентации надо будет бегом бежать на космодром.

Лика впервые достала из чемодана вечернее платье. Из бирюзового шелка. С сомнением посмотрела на ставшие привычными кроссовки. Нет, придется все-таки надеть туфли. Красота требует жертв. Красота потребовала еще подкрасить глаза и губы, и положить в сумочку набор косметики. На всякий случай. Ну — вперед. Агент ждал ее у входа в отель. Прекрасно, он тоже принарядился. Ну, где наша золоченая карета?

Карета в условиях пешеходных улиц не предполагалась. Предполагался лифт или метро — на выбор. Агент без колебаний выбрал лифт, который вынес их почти к самым дверям фешенебельного выставочного зала. Народ собрался в фойе.

Презентация новой книги Кэрбора — это событие для мировой, а не только для марсианской культуры. Лика принялась усердно крутить головой, выискивая знакомые лица.

Интересно же, как на самом деле выглядит "самый модный сетевой писатель-визуалист".

Но никого, кто бы подходил на эту роль, она так и не углядела.

Зато увидела одно знакомое лицо. Интересно, а этот что здесь делает? Давешний одноногий рабочий, Кирилл, кажется. Даже не приоделся по случаю. Но раз других знакомых у нее здесь нет, то почему бы и не подойти?

— О, Лаура! Добрый день. Потрясающе выглядите.

— Вы тоже неплохо.

— Ладно врать. Что предпочитаете, вино, фрукты, шампанское?

— А будет?

— Непременно. Сейчас вот все речи отзвучат, и людей пустят в выставочный зал. Там вы оцените и новую инсталляцию, и другие картинки. И напитки.

— А вы откуда знаете?

— Помогал монтировать, вот и знаю. Ох-хо… сейчас начнется. Будем надеяться, это удовольствие не сильно затянется.

— Что вас не устраивает?

— Вон тот мужик в костюме. Вон, смотрите. Это директор компании, которая проводит нынешний праздник желудка. Он будет говорить долго и нудно, ибо Кербер принадлежит ему с потрохами.

— Кто?

— Ну, этот. Писатель. Кэрбор. О, полез на сцену… придется какое-то время помолчать.

Лика отвернулась. Кто такой этот калечный монтажник, чтобы с таким пренебрежением отзываться о человеке, о котором ничего не знает?