Сейчас он широко раскрыл глаза в отчаянной попытке разогнать сон и вошел в комнату. Там сидела его жена — спина выпрямлена, каждый волосок аккуратно уложен в простой пучок, венчавший ее голову, а взгляд светло-карих глаз ясен и холоден. Он поклонился:

— Доброе утро, возлюбленная жена моя.

Глядя на нее в это утро, трудно было узнать в ней таинственную женщину в фиолетовом домино, какой она была прошлой ночью. Может быть, ему приснилась та соблазнительная сцена? Как еще можно было объяснить существование двух женщин в одном теле?

Она взглянула на него, и ему показалось, что он увидел промелькнувший взгляд его полуночной любовницы, мгновенно ставший суровым. Она кивнула:

— Доброе утро.

Маленький песик вылез из-под ее юбок и сердито посмотрел на него. Джаспер ответил пристальным взглядом, и терьер забрался обратно под ее стул. Собака явно ненавидела его, но все же удалось установить, кто из них хозяин в этом доме.

— Вы хорошо спали? — осведомился Джаспер, подходя к столу у стены, где стояла еда.

— Да, — ответила она за его спиной. — А вы? Джаспер невидящим взглядом уставился на тарелку с рыбой, которая, в свою очередь, уставилась на него, и подумал о своем жестком тюфяке на полу гардеробной.

— Как убитый.

И это было правдой, если бы убитые спали с кинжалом под подушкой и всю ночь ворочались с боку на бок. Джаспер поддел рыбу на вилку и переложил на свою тарелку. Подходя к столу, он улыбнулся Мелисанде:

— У вас есть планы на сегодняшний день? Она прищурилась.

— Да, но ничего интересного для вас.

Эти слова, естественно, возбудили его интерес. Он сел напротив нее.

— Неужели?

Она кивнула, наливая ему чашку чаю.

— Хочу немного походить с горничной по магазинам.

— Прекрасно!

Она недоверчиво посмотрела на него: возможно, с проявлением энтузиазма он перестарался.

— Вы же не собираетесь сопровождать меня? — Это было утверждение, и она крепко сжала губы.

Если бы она знала, как ее строгий вид возбуждает его, то наверняка ужаснулась бы. Но тут Джаспер вспомнил соблазнявшую его прошлой ночью женщину, которая, пристально глядя ему в глаза, шептала вызывающе смелые и страстные слова, и задумался. Которая же из них была его настоящей женой? Строгая леди в дневное время или авантюрная искусительница по ночам?

Но она ждала его ответа. Он улыбнулся:

— Не представляю, что может быть интереснее, чем делать покупки по утрам.

— Не представляю ни одного мужчины, который бы сказал то же самое.

— Значит, вам повезло, что вы вышли замуж за меня, не правда ли?

Мелисанда не ответила и только налила себе еще чашку шоколада.

Он разломал булочку и намазал ее маслом.

— Вчера на балу вы были восхитительны. — Она напряглась. Уж не пытается ли он обсуждать ее поведение? Интересно.

— До вчерашнего дня я не встречала вашего друга Мэтью Хорна, — сказала она. — Вы близкие друзья?

А, так вот какая это будет игра.

— Я знал его, когда служил в армии, — сказал он. — Тогда он был хорошим другом. С тех пор наши пути разошлись.

— Вы никогда не говорили о том времени, когда были в армии.

Джаспер пожал плечами:

— Это было шесть лет назад.

Она пристально посмотрела на него:

— И как давно вы оставили службу?

— Семь лет назад.

— И тогда вы были в чине капитана?

— Да.

— И участвовали в боевых действиях.

Это не было вопросом, и он не знал, следует ли ему отвечать. «Боевые действия». В этих словах было все: и кровь, и пот, и стоны. Грохот канонады, дым и пепел, а потом поле, покрытое телами убитых. Боевые действия. О да, он участвовал в боевых действиях.

Он отхлебнул чая, чтобы избавиться от горечи во рту.

— Я находился в Квебеке, когда мы брали этот город. История, которую я надеюсь когда-нибудь рассказывать нашим внукам.

Она отвела взгляд.

— Но лорд Сент-Обин умер не там.

— Нет, не там. — Джаспер натянуто улыбнулся. — Вы находите, что этот приятный разговор подходит для завтрака?

Она не смутилась.

— А разве жене не следует знать что-нибудь о своем муже?

— Время, проведенное в армии, — это еще не вся моя жизнь.

— Но думаю, значительная ее часть.

Что он мог ей ответить? Она была права. Каким-то образом она поняла это, хотя он не думал, что чем-то выдал себя. Она поняла, что он изменился, навеки раненный и униженный тем, что произошло в северных лесах Америки. Не носил ли он это на себе как клеймо дьявола? Могла ли она разглядеть, кем он был? Знала ли всю глубину его позора?