Пораженная этой мыслью, она наблюдала за мужем. Он встречался с ней в основном в дневные часы. Смотрел на нее при солнечном свете. Возможно, ему и нравилось ездить на балы и в игорные притоны по ночам, но только днем он пытался раскрыть ее тайны. Может, он чувствовал, что при солнечном свете она становится более слабой? Или потому, что он был сильнее днем? А может, и то и другое?

— Вы всюду берете его с собой?

Она взглянула на Джаспера — он перебил ее мысли.

— Что?

— Вашу собачку. — Он показал подбородком на Мауса, свернувшегося калачиком возле нее. — Она везде ездит с вами?

— Сэр Маус. — он, а не она, — твердо заявила Мелисанда. — И — да, я люблю брать его в такие места, где он может получить удовольствие.

У Вейла взлетели брови.

— Собака любит делать покупки?

— Он любит ездить в карете. — Она погладила Мауса по мягкому носику. — А у вас были какие-нибудь домашние животные?

— Нет. Ну, когда я был мальчишкой, был кот, но он никогда не появлялся, когда я приезжал, и у него была дурная привычка царапаться, когда он был чем-то недоволен. И боюсь, недоволен он, бывал часто.

— Как его звали? — Кот.

Она взглянула на Вейла. Он был серьезен, но дьявольские искорки поблескивали в его синих глазах.

— А вы? — спросил он. — У вас в детстве были любимцы, моя прекрасная жена?

— Нет. — Она снова повернулась к окну, не желая вспоминать свое одинокое детство.

Казалось, Джаспер почувствовал ее нежелание говорить о том времени и не настаивал. Он помолчал немного, затем тихо сказал:

— По правде, говоря, кот принадлежал Ричарду. Она с любопытством взглянула на него.

На его лице была широкая насмешливая улыбка, как будто он смеялся над собой.

— Мать не очень любила кошек, но Ричард был болезненным ребенком, и, когда ему на конюшне нравился котенок, — он пожал плечами, — она, полагаю, делала исключение.

— Насколько старше вас был ваш брат? — осторожно спросила она.

— На два года.

— А когда он умер?

— Ему не было и тридцати. — Джаспер больше не улыбался. — У него всегда было слабое здоровье, он был худым, и у него часто были приступы удушья, а когда я был в американских колониях, он заболел лихорадкой и так никогда и не поправился. Целый год после моего возвращения мать не улыбалась.

— Как жаль!

Он предупреждающе поднял руку:

— Это было давно.

— А ваш отец к этому времени уже умер, не так ли? — Да.

Мелисанда смотрела, как он, небрежно откинувшись на сиденье, рассказывает о преждевременной смерти брата и отца.

— Вам, должно быть, трудно пришлось.

— Я никогда не думал, что стану виконтом, хотя Ричард все время болел. Почему-то все в моей семье полагали, что он проживет достаточно долго, чтобы оставить наследника. — Неожиданно Джаспер взглянул на, нее с чуть заметной улыбкой. — Мой брат обладал слабым телом, но был силен духом. Он вел себя как виконт. Он умел командовать людьми.

— Как и вы, — осторожно напомнила ему Мелисанда. Он покачал головой:

— Но не так, как он. И надо сказать, не так, как Рено. Они оба были лучшими командирами, чем я.

Ей трудно было в это поверить. Вейл мог смеяться над собой, любил пошутить и иногда валял дурака, но люди слушались его. Когда он входил в комнату, воздух в ней накалялся. И мужчины и женщины тянулись к нему, как к маленькому солнцу. Ей хотелось сказать ему об этом, хотелось сказать, как она сама восхищается им, но страх выдать слишком много своих собственных чувств останавливал ее.

Карета замедлила ход, и Мелисанда, выглянув в окошко, увидела, что они приехали на Бонд-стрит.

Дверца открылась, и Вейл, спрыгнув на землю, протянул ей руку, чтобы помочь выйти из кареты. Мелисанда встала, вложила в его ладонь руку и почувствовала силу его пальцев. Она вышла из кареты, и вместе с ней выпрыгнул Маус. По обе стороны улицы располагались модные магазины, и дамы и джентльмены расхаживали вдоль по улице, разглядывая выставленные в витринах товары.

— Куда вы желаете пойти, моя милая жена? — спросил Вейл, предлагая ей руку. — Показывайте дорогу, а я пойду за вами.