Шрифт:
И гаражей много.
У Форда и слепые работают, и глухие, и немые, и безрукие, все.
На фордовских заводах работает много наших инженеров. В СССР будут строить такие же заводы, и инженеры поехали туда учиться к Форду.
Просыпаемся на другой день — опять туман. Погода совсем испортилась.
Нет! Прямо видно: не добраться нам до Нью-Иорка.
Пусть завтра будет какая угодно погода — полетим.
И на третий день — туман и дождь льет.
Но мы собираемся.
Фордисты отговаривают.
— Что вы! Разве можно лететь в такую погоду? Да вы разобьетесь об гору! В тумане ничего не видно. Или мимо Нью-Иорка пролетите и утонете в океане.
— Не наткнемся и не утонем.
И полетели.
До самого Нью-Иорка нас собираются провожать американские самолеты. Но в воздухе нас встретил такой ураган, что самолеты вернулись обратно.
Мы летим одни.
Густой туман скрывает землю. Льет дождь. Уже пятый час летим и ничего не видим.
— Вот будет здорово, если под самым Нью-Иорком сверзимся. Подумать страшно.
И вдруг туман стал рассеиваться.
В просветах мелькают городки, поля, реки.
Мы летим вдоль реки Гудзон.
И вот вдалеке — Нью-Иорк. А за ним — Атлантический океан.
Мы перелетели от берегов Великого океана — поперек всей северной Америки — до берегов Атлантического океана.
Туман еще временами скрывает город.
Ко мне в кабинку пролез Фуфаев. Мы оба побросали работу и жадно смотрим вниз. Сердце сильно бьется.
Шестаков набирает высоту.
Кругом — бесконечное пространство — вода, земля и небо.
Нью-Иорк — весь под нами.
Как он не похож на город. Это не город, а железобетонные горы.
Вот они такие — американские небоскребы!..
Мы делаем три широких круга над статуей Свободы и спускаемся на аэродром Кэртиса.
Мы — в Нью-Иорке.
ПОЛУБОГ
Когда Борис сказал, что они сели на аэродром Кэртиса, мне показалось, что я сам сел на аэродром Кэртиса.
Борис продолжал:
— Спустились мы и видим — катится на нас лавина людей. А впереди полицейские на мотоциклах.
Сомнут!
Полиция, вместо того, чтобы сдерживать напор толпы, сама пустилась на перегонки к нам.
Мы испугались. Недоставало, чтобы изуродовали нас от радости граждане Нью-Иорка.
Но куда же нам бежать?
Шестаков сообразил, что делать. Моторы вновь заработали.
Мы понеслись по земле в далекий пустынный угол аэродрома.
Вылезли. Куда же теперь деваться? Толпа увидела наше бегство и удвоила свои силы: летит и орет как бешеная.
Кому-то пришла блестящая мысль:
— Лезем на крышу ангара.
И мы полезли. Залезли и вздохнули посвободнее.
— Здесь нас не тронут. А полезут — будем спихивать — и все.
А внизу уже ревет толпа и машет вот такими флажками.
Врат показал на большой треугольный флажок из красной фланели.
На флажке — белый аэроплан и белые буквы: «Страна Советов».
Мы ничего не можем сказать, — как мы рады, что нас так встречают, — соседа не слышно.
И вдруг стало тихо. Что такое?
На другом конце аэродрома спустился самолет. Из него вылез человек и направился к нашим ангарам.
Толпа расступается перед ним, машет ему флажками и орет.
«Уж не президент ли?» — думаем мы.
Человек подошел к ангару, лезет на крышу, залез и представился нам.
Это был — полубог.
Бабушка, Лида, Алеша и я даже подпрыгнули.
— Что-о?
— Полубог. Американский полубог, летчик Линдберг. Он первый перелетел через океан из Нью-Иорка в Париж.
Все дети в Америке играют «в Линдберга». Полубог — очень застенчивый и совсем молодой.
Он поздравил нас со счастливым окончанием перелета и слез с ангара.
Мы за ним. Хоть мы и побаивались толпы, но все-таки не очень.
Полубог долго осматривал наш самолет. Залез внутрь, заглядывал всюду, наконец вылез и сказал:
— Хорошая машина. Я бы хотел полетать на ней.
ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП
С аэродрома нас пригласили в город. Нас окружила полиция: по бокам и впереди ехали полицейские на мотоциклах.
Полицейские изо всех сил дули в рожки.