Стерлигов Владимир Васильевич
Шрифт:
После митинга — банкет.
Мы торжественно сидим на возвышении. Начинается обед.
— А что вам давали есть? — спросила бабушка.
— Все какие-то резаные апельсины.
— Хотел бы я посмотреть, как это ты сидел на банкетах? — сказал я.
Брат вынул из портфеля большой конверт и вытряхнул на стол все, что в нем было.
Из конверта посыпались всевозможные брелоки, большие и маленькие аэропланчики, значки с надписью «Страна Советов», ленты, медали, флажки, открытки, книжечки, фотографические карточки и еще и еще что-то.
Опять поднялась суматоха: каждый из нас хватал какую-нибудь вещь и лез к брату с расспросами: что это? а это что? а ото что такое?
— Вот одно из меню. — И брат показал небольшую книжечку, сделанную прямо из перламутра: так переливалась бумага.
Откроешь эту книжечку и на левой стороне увидишь четырех красавцев: это и есть они — герои «Страны Советов». А на правой стороне золотыми буквами написано:
Борщ — «Страна Советов»
Салат — «Страна Советов»
Подливка — «Русский стиль».
Конечно все по-английски.
— А борщ такой, — сказал брат, — что едва ли такой бывал когда-нибудь у нас.
Брат вытащил из кучи фотографический снимок.
— А это мы так ходили в Америке.
Мы посмотрели и чуть не умерли от смеха.
— Борис в смокинге! Ну и чудеса! А Шестаков-то, Шестаков — посмотрите! А дядя Том! Это он? Ну и здорово!
Действительно, снимок был веселый. Пилоты стоят в ряд. Вокруг — американки с пышными букетами. Пилоты — в смокингах. На Шестакове смокинг висит как на палочке. Все очень довольны. У всех улыбки до ушей. А сзади стоят любезные представители власти.
— Это нас в Сан-Франциско сняли, — сказал Борис.
— Сан-Франциско и Оклэнд — совсем рядом. Встречала нас невероятная толпа народа и два мэра. [7] Мэр города Сан-Франциско и мэр города Оклэнда. Мэр города Сан-Франциско преподнес нам на огромном подносе золотой ключ величиной в метр. Мэр оказал, что отныне город в нашем распоряжении.
Мы очень обрадовались, когда получили такой большой город в подарок.
А потом мэры принялись спорить. Один мэр говорит, что мы должны остановиться в его городе, а, другой, наоборот, — в его. А мы стоим и слушаем, как они спорят. Наконец мэры договорились: мы будем в Сан-Франциско, а «Страна Советов» — в Оклэнде.
7
Мэр — выборный комендант города.
В Сан-Франциско мы просидели на митингах и банкетах три дня. Мы хотим скорей лететь, а нас не пускают.
Наконец вылетели. От всех городов на нашем пути получаем по радио приглашения. Если бы мы на все приглашения соглашались, — то наверно и сейчас еще сидели бы где-нибудь в Америке. Мы только очень любезно покружим раза три над центром города и — дальше. Под нами город Чаен... Мы должны в нем остановиться. Но погода хорошая, темнота еще не скоро — мы пролетели мимо и сели на аэродроме в Норт-Платте.
Первый раз нас никто не встречает: аэродром пустынен. Вот благодать!
И вдруг видим — бежит к нам кто-то. А с другого конца аэродрома еще кто-то. А за ним еще. А потом бегут уже со всех сторон. Оглянуться не успели — вокруг нас уже кипит толпа. Тут же на глазах организовали «Комитет по встрече «Страны Советов».
Мы улыбаемся, кланяемся, жмем руки и вот видим — толпа расступается. Ну, кто-то важный идет. Мы приготовились. И вдруг — пионеры. Два мальчика и две девочки. В руках они несут какую-то штуку и преподносят ее нам.
Как вы думаете, что это было?
— Барабан! — выпалил Алеша.
— Нет, не барабан.
— Велосипед! — сказал я.
— Ну вот, велосипед! Какие глупости! Не знаете?.. Фуфайку. Теплую фуфайку. И, как вы думаете, кому они просили ее передать?
— Не знаем.
— Крупской!
— О!
Из Норт-Платта предпоследний перелет в Чикаго. Чикаго — знаменитый город, огромный.
Всего каких-нибудь 60 лет, как он сгорел до тла. Его выстроили заново, и теперь в Чикаго огромные небоскребы. Нас поразило, что в один день на знаменитых чикагских бойнях убивают 90 тысяч свиней.
Только одних свиней!
Толпа и мэр города встречают нас. Мэр любезно вручает нам прекрасно изданную книжку. Мы берем ее, благодарим и смотрим, что это за книжка.
Посмотрели и зашатались. Это программа встреч.
Прочесть эту книжку нужно добрых два часа, а исполнить все, что в ней написано, — неделю. Концерты, лекции, встречи, кино, доклады — бесконечная вереница приятных утренников и вечеров.
Фуфаев говорит:
— Ну, чорт возьми, — я на банкетах спать буду. Пусть они как хотят!