Шрифт:
– А это не мы!
– Это казачки!
Офицеры взорвались оглушительным хохотом.
– Мы его хотели сразу прибить, но он сказал, что к тебе с особым поручением, и мы подумали, что ты сам его…
– Что сам? – перебил Минин.
– Сам прибьешь.
– Встать!
Вахмистр вскочил на ноги.
– Еще я стану свидетелем подобной сцены, и вы, господин вахмистр, будете разжалованы в мои денщики. И потом пеняйте на себя.
Минина боялись, хотя никогда до сих пор не видели его в гневе.
– Прошу простить. Бой, водка, расслабились…
– Понимаю. Всем спать. А вас, – Минин обратился к Петревскому, – сердобольный юноша, прошу за мной.
Они вышли. В лицо им ударили порывистый ветер и холодный дождь.
– Идемте на сеновал, – предложил Минин.
– Я два дня в расположении белых. И увиденное ужасает. Если там, – Петревский махнул рукой за реку, – все ясно. Там террор и узаконенные грабежи во имя грядущего процветания. Здесь же хаос. Кругом мародерство. Казаки грабят церкви. Офицеры насилуют учительниц. Для чего столько крови? К чему призывы спасать Святую Русь? Ведь ложь?
– Не знаю. Просто бойня без всякого смысла и оправдания.
– Но для чего?
– Для чего льется этот дождь? И свищет ветер? Нам не знать. Я давно со всем смирился и ощущаю себя обыкновенной мельчайшей частицей в огромном водовороте. И не стоит ломать голову. Есть приказ – его нужно выполнить. А кем он дан, и для чего, и какое во всем этом высшее нравственное оправдание, нам не знать. Но верьте, пройдет какой-нибудь десяток лет, и о нас будут слагать легенды.
– Или пугать нами детей перед сном.
– Все зависит от того, кто кого побьет. Но да ладно. Что там у вас? Выкладывайте.
Это была не первая встреча Петревского и Минина. Самсонов возложил на своего ординарца опасное задание – он должен был обеспечивать связь с командованием белых. Петревского перевели в штаб одного из полков, командир которого, бывший гвардеец, также был посвящен в тайну заговора. Петревский не раз с огромным риском переходил фронт, ведя переговоры в штабах Донской и Добровольческой армий. По пути он заезжал к Минину.
– План ясен. В нем все, как никогда, выверено, просто и надежно. Что самое важное, никто никогда не догадается о нем.
– Радужная картина, – Минин скептически ухмыльнулся.
Ротмистр сидел рядом с Петревским на копне сена, поджав ноги и набирая в ладонь стекающую с крыши холодную дождевую воду.
– Самсонов легко нашел общий язык с новым командующим Егорьевым. После июньских поражений Троцкий настаивает на скорейшем триумфальном контрнаступлении. Для этого стянуты огромные силы. Но вот в чем загвоздка: основные резервы, в том числе и конница Буденного, сосредоточены под Саратовом, и главный удар красные нанесут по армии Врангеля под Царицыном. А вот наша 8-я армия как была, так и осталась оборванной.
– Не скажи…
– И даже так разбить ее было бы не под силу. Но Самсонов настоял на выделении второго направления для контрудара. И придется он в то самое место, где мы, дорогой ротмистр, так беззаботно беседуем!
Петревский был в восторге. Он значительно поднялся в собственных глазах и был горд рискованной миссией, выпавшей на его долю.
– Не вижу повода для радости.
– Как?! Все боеспособные части 8-й армии будут брошены на Валуйки в прорыв между Донской и Добровольческой армиями. Красные рассчитывают снять корпус Шкуро, вклиниться верст на двести, вернуть Харьков и с запада выйти к Дону.
– Блестящая перспектива, ничего не скажешь. Впрочем, корпус Шкуро – это вы громко сказали. Теперь у нас бригада, а то и полк.
– Все пустяки. Вы, Александр Евгеньевич, ничего не смыслите в большой политике.
– Куда уж мне.
– Ведь я тоже не даром свой хлеб ем. Как вы находите? Покуда я вам рассказал, что собираются предпринять красные. Но самое интересное впереди. Слушайте.
– С предельным вниманием.
– Пускай Врангель обороняется у себя на Волге. Его, конечно, потеснят, но авось выдержит. Да это и неважно!
– Не кричите же так.
– Важно другое. Вместе со мной к Шкуро пришли две казачьи бригады.
– Это уже нечто.
– Так что у вас снова корпус. Но, разумеется, вам все одно не сдержать наступление, да и не нужно этого делать.
– А что нужно?
– Завтра на рассвете Шкуро во главе всей своей кавалерии двинется вверх по Осколу и, обходя крупные населенные пункты и железные дороги, выйдет во фланг Воронежу. Тем временем 8-я армия красных сомнет оставшиеся здесь слабые заслоны и совершит свой прорыв. Он-то и станет для нее последним. Донцы и добровольцы, дав большевикам увязнуть поглубже, перейдут в наступление и сомкнут клещи где-нибудь здесь, под Валуйками. И все! 8-я армия перестанет существовать, Шкуро неожиданно для всех возьмет Воронеж, а до Москвы останется пятьсот верст прогулки в мягком вагоне!