Утром Полина озадачилась — что надеть. Никифоров с Бунимовичем купили ей нечто невообразимое — обтягивающее, короткое, яркое. Она решила, что ей следует закрыть на это глаза и сказать спасибо.

Увидев ее в новом наряде, Никифоров понял, как они с Костей погорячились. Благодаря проснувшемуся в них чувству вины рыжая штучка превратилась в заряженную частицу, создав вокруг себя опасное поле. Его благодеяния ему же и выходят боком!

Всю дорогу до клиники он старался на нее не смотреть, но к концу пути был близок к тому, чтобы рассказать ей любимый Костиков анекдот про прапорщика. Она ничего не замечала или делала вид, что не замечает, тогда как у него наверняка поднялось кровяное давление.

Наташа Скворцова ужасно нервничала. Когда Полина разыскала ее в кабинете и представилась, та заговорила так жарко, словно только и ждала, когда у нее появится собеседник.

— Это нельзя так оставлять, Полиночка! Люда должна была появиться в аэропорту, понимаете? Не может быть таких совпадений: Максим не сел в свой самолет, а Люда — в свой.

Наташа была крупной, широколицей и полногрудой и смотрела на мир ласковыми карими глазами.

— Они могли вместе куда-нибудь отправиться, — робко высказала свое предположение Полина. — Семьей.

— Да нет, что вы! — искренне изумилась Наташа. — Не могли! Главврач рвет и мечет — пропал заведующий отделением, шутка ли! Это же у него не отпуск. Полиночка, а работа. Как он мог не явиться на конференцию?

— Тогда, может, следует заявить в милицию?

— Я сразу им сказала — следует. И вашей тете Мусе сказала. Но она как-то не прониклась. Впрочем, она ведь не знает всего.

— Чего — всего? — немедленно насторожилась Полина.

— Людочке угрожали! — выпалила Наташа. И, упреждая следующий вопрос, пояснила:

— Понятия не имею, кто и почему. Она тоже не знала, но очень, очень переживала. Вы наверняка заметили, что в последние дни Людочка сильно нервничала.

— Я подумала — она просто устала, — расстроилась Полина. — Она ничего не говорила об угрозах. Даже не намекнула.

— А мне, знаете ли, призналась. Мы давно с ней дружим, и вот пошли покурить на лестницу… У нас тут нельзя… В общем, она мне и говорит: «Наташка, я в такое дело влипла! Мне угрожают смертью. По телефону звонят и на улицах преследуют». Но тут меня позвали, и я не успела выспросить до конца. А потом вернулась к этому разговору, а у Людочки уже пропало настроение делиться. Она сказала — ничего страшного, сама справится. Вот отдохнет и… Отдохнула!

— Она уехала от меня вечером десятого числа, — сообщила Полина. — Не знаю, сколько точно было времени, уже начало смеркаться. А вы когда с ней виделись?

— Непосредственно перед поездкой в аэропорт, куда она так и не доехала. Я ждала ее в кафе «Мелочи жизни» неподалеку от своего дома — это в Тушино. Людочка забрала пакет, мы распрощались, и она укатила.

— На своей машине?

— Ну, да. Она рассчитывала оставить ее на платной стоянке, кажется. Надо сообщить в милицию, пусть ищут ее «Фольксваген»! Полиночка, наверное, это должны сделать вы. Я имею в виду — заявить об исчезновении. Или тетя Муся. Я знаю, что она всегда была связующим звеном между Людочкой и остальными родственниками. У нас в больнице все знают телефон тети Муси.

— Я предупрежу ее. Мы посоветуемся, — сказала Полина. — А… А вы не знаете, эти угрозы… Они могли быть как-то связаны с клиникой?

— С клиникой? — удивилась Наташа. — Не знаю… У нас работа — собачья. Трудная, как на корабле. Все силы отнимает, вот что я вам скажу.

— Я подумала: Максим как заведующий отделением мог иметь массу всяких возможностей… — неопределенно заметила Полина. — Я работала в доме престарелых и знаю какие вещи проделывает руководство…

— У нас главврач — кремень! — покачала головой Наташа. — У него никакие «такие вещи» не проходят. Да, отделение у Максима тяжелое, больным прописывают сильные обезболивающие, но я не верю, что он замешан в чем-то противозаконном.

— То, что она не верит — еще ничего не значит! — заявил Никифоров, который ждал Полину в машине и изрисовал целый блокнот графиками функций. — Когда твои родственники должны были вернуться?

— Через два дня. Оба.

— Это что же — конференция в Париже длилась десять дней? Возможно, у главврача тоже рыльце в пушку? Что, если они переправляют через границу наркотики?

— Мы это вряд ли узнаем, — покачала головой Полина. — У нас нет никакого доступа к информации. Мы вне игры. Думаю, пришло время обратиться в милицию.

— Полагаю, заявление у тебя сейчас не примут.

— Почему это?

— Двое взрослых людей, муж и жена, уехали из дому. На работе должны появиться только через два дня. Какие основания начинать поиски?

Полина вспомнила, как объяснялась с милиционером по поводу преследования, и сникла. Действительно, никаких шансов на успех. Кроме того, в душе у нее жила робкая надежда на то, что через два дня Люда и Максим действительно объявятся — целые и невредимые — и устроят ей выговор за то, что она связалась с тетей Мусей и даже отдала ей ключи от их квартиры. Впрочем, это не она связалась с теткой, все было наоборот. Главврачу клиники сообщили, что Максим не прибыл на конференцию, тот дал распоряжение разыскать его, из клиники позвонили тете Мусе, а та послала Эдуарда в только что купленный Анохиными дом на разведку. Эдуард беспокоился еще и потому, что Максим так неожиданно исчез по дороге в аэропорт.