Екатерина Ивановна кивнула.

— А зачем вы отвезли ее за тридевять земель и засунули в морг?

— Петя, мой муж, когда-то там работал, — неожиданно вмешалась Ирочка. — Вас просто хотели напугать.

— Напугали, — призналась Полина, дрожа как в лихорадке. — У вас все очень классно получилось.

— А что за странное письмо вы состряпали? — продолжал расспрашивать Никифоров. — Оно ведь имеет какой-то смысл? Я говорю о списке картин.

— Митя составил этот список, — признался Глухов. — Выписки делал из какой-то древней книжки «Отечественные шедевры в частных коллекциях». Или "что-то в таком роде.

— То есть ЧК означало все-таки частную коллекцию?

— Да. А Анохиным якобы обещалось двадцать пять процентов от вырученных после продажи картин денег.

— Теперь понятно, почему Люда не обратилась в милицию, — пробормотала Полина. — И телефон она мне свой оставила для того, чтобы знать по возвращении, угрожают ли ей по-прежнему. Вы ведь звонили ей по телефону, да? А не гонялись со шприцами по Москве?

— Анохина всех нас знала в лицо, — коротко ответил Глухов. — Поэтому мы звонили по телефону.

— Изобретатели, твою мать, — пробормотал Бунимович и подпер щеку рукой. Казалось, он ужасно устал от этого приключения и желает, чтобы оно поскорее закончилось. — Только вы все очень аккуратно обходите кульминацию. Убийство.

— Мы не обходим, — немедленно парировал Глухов. — Мы просто об этом ничего не знаем. Главные действующие лица нашего спектакля уезжали за границу — один за другим. Пете и Мите поручили проводить каждого до аэропорта. Чтобы не подумали, будто все сойдет им с рук!

— У Пети или у Мити «Жигули»? — немедленно сообразила Полина. Глуховы недоверчиво и взволнованно переглянулись. — Вероятно, это они увезли Максима Анохина с автозаправки. Он взял свой чемодан и пересел к ним в машину. Интересно, что они ему сказали?

— Наверное, стоит вызвать Петю и Митю, — строго заявил Никифоров.

— Митя куда-то уехал, — пролепетала Екатерина Ивановна. — А Петю, наверное, можно вызвонить.

И она поглядела на Ирочку, Петину жену.

— Петя тоже уехал, — с вызовом заявила та. — Сказал, что ему срочно нужно отгулять две недели отпуска. Я думала, вы знаете…

— Так, — произнес Никифоров. — И что будем делать? Если ваши сыновья по вашей же указке отомстили за смерть вашей сестры, — он голосом выделил это многократно повторенное слово «вашей», — тогда, выходит, вы несете прямую ответственность за двойное убийство.

— Какая ужасная глупость! — выкрикнула Ирочка и заплакала.

— Дайте мне сутки, — глухо сказал Владимир Сергеевич, глядя в стол. — Я все выясню.

Полина попыталась проглотить ком, застрявший в горле, но он выскочил снова, как пластмассовый поплавок.

— Хорошо, — решил Никифоров, не посоветовавшись ни с кем из своих. — Сутки в вашем распоряжении.

— Как вы нас выследили? — спросил Глухов, поднимаясь на ноги.

— Мы не занимались слежкой, — покачал головой Андрей и приложил ко лбу указательный палец:

— Мы вас вычислили.

— Совершенно непонятно, кто перевернул вверх дном загородный дом Анохиных, — заявил Никифоров, когда они переместились из лаборатории к нему домой и оккупировали кухню. — Никакого смысла не было Глуховым там рыться. Что они могли искать?

— Выходит, это Дякины. Устроили тарарам в поисках родовых сокровищ, а потом им стыдно было признаться, — покачала головой Полина, не в силах справиться с плохим настроением.

С отвратительным настроением. Ужас от потери родственников она уже пережила, переборола. По крайней мере, первый, самый острый. И вроде бы картина преступления начала проясняться. Счастье уже, что люди, из-за которых ей много ночей подряд снились кошмары, нейтрализованы. Они не будут больше гоняться за ней и втыкать иглы, куда попало. Боже, какое облегчение! А убийцу или убийц Люды и Максима обязательно найдут… И тогда ей придется возвращаться в свою жизнь. В дом престарелых.

Конечно, ее возьмут. Директриса возьмет ее сразу же, она не раз говорила, что Полина — настоящая находка и ей нет цены. Жаль, Никифоров так не думает. Интересно, когда он попросит ее съехать? Нет, нельзя дожидаться, когда попросит. Надо самой уйти, чтобы не ставить его в неловкое положение.

С тех пор как они попали к Костиной маме на пироги, Никифоров стал вести себя иначе, чем прежде. Он подолгу смотрел на нее, прежде чем ответить. И вообще подолгу смотрел. При этом взгляд у него был какой-то уж слишком раздраженный.