– У Феликса? Ты не ошибся?

– Нет. Я давно за ним слежу. Его господин сейчас дал этому рабу много воли, и он почасту бывает на свободе по различным поручениям, а то и без них. И он служит связным между разными частями заговора. Но если его тронуть то Феликс поднимет бурю своими кляузами и доносами в Рим. И тебе это может грозить потерей должности. Гай Феликс богат, а золотым ключом открываются и двери императорского дома. Кто же захочет признать, что его раб заговорщик. За такого раба несет ответственность прежде всего его господин.

– Ты прав. А о гладиаторах я уже и вовсе не говорю. Попробуй, сунься туда с арестами и он скажет, что я делаю это намеренно чтобы угодить его конкурентам. Больше того, он всюду растрезвонит, что я подкуплен и снова мне придется «отмываться от грязи». Поэтому, мы возьмем их тайно! Никто ничего не заподозрит. Я дам тебе десять человек. С ними ты все сделаешь.

– А деньги, господин?

– Вот кошелек с сотней золотых. Задаток. А остальные после нейтрализации заговора.

Фискал ловко поймал золото и быстро спрятал в своем хитоне….

Аристомен почувствовал неладное. В мятом лице тщедушного человека рядом, он заподозрил фискала. Слишком уж часто этот человек оказывался сегодня на его пути. Следит!

Впереди показалась фигура Децебала. Он шел, протискиваясь среди толпы у овощных рядов.

«Отслеживает мои контакты. Похоже о нашем заговоре стал известно властям. Этот фискал явно не один, по его пятам идут переодетые солдаты. Нельзя показать фискалу с кем я должен встретиться! А гладиатор уже машет мне рукой».

Раб резко повернулся и прошмыгнул среди торговцев жареными бобами и разносчиками колбас. Те своими традиционными громкими криками могли оглушить когорту рисмких легионеров.

«Теперь бежать!»

И старик бросился в просвет между лавкой базарного менялы и фонтаном со статуей богини Фортуны.

– Задержите его! – послышался громкий крик за его спиной.

Прямо пред Аристоменом появился высокий человек со скрещенными на груди руками. Это был настоящий солдат хоть в плаще рыночного торговца.

– Стоять! – приказал он рабу.

«Не солдат, а центурион!» – мелькнуло в голове раба, но несмотря на это выполнять команды он не собирался.

Аристомен с разгона прыгнул в фонтан и пробежал по нему, рассекая струи чистой воды. Позади снова послышались окрики:

– Да задержи ты его!

– Стоять!

Раб выбрался из воды и, расталкивая торговцев, хотел затерять в толпе, но и эта дорога была перерезана. Прямо ему навстречу шли двое: один тощий, в черном хитоне, с длинными распущенными волосами; другой полный как бочонок с короткими ножками. Аристомен сразу понял, что это не торговцы и не покупатели. Было в их лицах что-то нечеловеческое, зверское, жестокое.

«Палачи из городской тюрьмы для рабов!» – мелькнуло в его голове.

– Куда ты спешишь, дорогой друг? – спросил толстый с гадкой ухмылкой на лице. – А может, пройдешься с нами? У нас уже готово горячее угощение для душевной беседы…..

Децебал увидел что, что-то не так. Аристомен повел себя как-то странно и резко свернул в другую сторону. Все ясно! За ним охотились, и он не захотел его подставлять под удар.

«Что делать?! – мысли лихорадочной чередой понеслись в его голове. – Как помочь? Что я могу сделать?»

Он хотел, было последовать за Аристоменом, но увидел людей, что его преследовали. Трое дюжих молодцов, под плащами у которых угадывались мечи, побежали за ним. А впереди были еще!

«Обложили, как у нас в Дакии обкладывают кабана! И я здесь ничего сделать не смогу. Нужно срочно возвращаться в казармы и предупредить Келада. Ниточка от Аристомена может потянуться длинная».

Гладиатор решил убраться с рынка, но незнакомый человек потянул его за полу серого хитона.

– Чего тебе? – строго спросил дак.

– У меня к тебе есть дело.

«Соглядатай! И меня поймали! Бежать? Сделать это в здешней толпе вряд ли удастся!»

– И что за дело?

– Давай отойдем в сторону от людских глаз. Мое дело непростое.

– Ты один? Или за тобой также стоят много переодетых солдат?

– Переодетых? Солдат? Нет, гладиатор, я совсем не хочу видеть рядом с собой солдат. Идем со мной.

Они вышли с территории рыночной площади и остановились под сенью высокой колонных храма Гермеса-рыночного. Здесь было тихо и уединенно. Вокруг не было ни души.