— Верный? Это ты то верный? Ох, Ванька! — Анна погрозила шуту пальцем. — Смотри мне! А где Адамка?

— Я здесь государыня, — Мира низко полонился царице.

— Говорил мне нынче светлейший герцог Бирон, что обидели тебя. Так? — строго спросила Анна.

— Нет, матушка государыня милостивая. Никто не обижал шута твоего Адамку.

— Не лукавь! — предостерегла его императрица. — То не тебя вороги обидеть хотели. Не тебя. А верного слугу престола нашего, любезного нам, герцога Бирона. А через него и меня грешную. Ушаков!

Вперед вышел глава Тайной розыскных дел канцелярии генерал Андрей Иванович Ушаков.

— Я здесь и к услугам вашего величества!

— Ты все уже знаешь?

— Так точно, ваше императорское величество! — гаркнул в ответ Ушаков. — Все про сие дело мне ведомо.

— Так расскажи мне, что там произошло, когда я в постели лежала и делами не занималась.

— 11-го дня, матушка, сего месяца, поручик Преображенский Булгаков, что в должности секретаря своего полка состоит, вызвал шута твоего Адамку на поединок. С чего вызвал того мне не ведомо. Никаких ссор меж ними до того не было. И Адамка того Булгакова обезоружил и шпажонку из его руки выбил. На том они и разошлись, матушка. Но Булгаков с дружками решились шуту твоему отомстить за то. И подстерегли его на Грязной улице.

— И что далее?

— А далее они набросились на Адамку и с ног его сбили. Но как раз наш подполковник Альбрехт мимо проходил и твоего шута от погибели спас.

— Кто были офицеры сии? — спросила императрица.

— Поручик Булгаков, матушка, поручик Яковлев, поручик Ростопчин, да прапорщик Егоров, — ответил Ушаков.

— Они, стало быть, меня уже похоронили, генерал? Думали, помрет Анна и делать можно, что захочется? Много воли взяли! Да я еще жива! Булгакова арестовать и голову ему срубить! Яковлева, Ростопчина и Егорова офицерских званий лишить и сослать подалее в гарнизоны захудалые. И каждого перед тем бить плетьми. По сто ударов каждому! Понял ли меня, Андрей Иваныч?

— Все будет исполнено по воле твоей матушка-государыня.

— А как Булгакову станут голову снимать, на то я сама посмотреть желаю! Герцог! — Анна повернулась к Бирону.

— Я здесь, Анхен.

— Отчего я Куракина здесь не вижу? Он к моему утреннему выходу уже и являться не желает? Такоже меня похоронил?

— Я здесь матушка государыня, — из-за спин придворных вышел, протолкавшись, князь Куракин, и низко склонился перед императрицей.

— Так это ты не хотел службу нести у дверей спальни моей? Тебе при молодом дворе лучше?

Голос Анны задрожал от негодования. Куракин испугался и пал на колени.

— Что ты, матушка-государыня! Я ежечасно бога молил о драгоценном здравии твоем. Как могла подумать, что служба при особе твоей мне не мила.

— Ладно, не скули, — Анна немного успокоилась, поймав взгляд Бирона. — И помните все, что я еще жива, и я пока империей Российской правлю! А с министрами я еще разберусь. Рано они меня похоронить захотели. Где Волынский?

Артемий Петрович был здесь, и сразу появился пред царицей. Он поклонился и сказал:

— Готов выслушать волю вседержавной государыни.

— Артемий, ты для чего тайные сборища собирал на даче своей? Али я не осыпала тебя милостями своими? Али ты не обер-егермейстер и не кабинет-министр? Мало тебе моих милостей?

— Матушка-государыня. Я токмо об услаждении взоров моей государыни пекся. Токмо про то. И завистники и недруги мои чернят имя мое в глазах твоих, матушка.

— А отчего ты сборища свои столь далеко от столицы и дома твоего устраивал? И мне донесли, кого ты там собирал. Все недруги мои там были. И Еропкин, и Хрущев, и Мусин-Пушкин. Я про их слова поносные про любезного нам герцога Бирона знаю.

Волынский понял, что кто-то уже донес на него. Враги не спали и действовали. Но как интриган искушенный Артемий Петрович также уразумел, что подробностей их разговора на даче императрица не знает. Ежели бы знала, то с ним бы уже Ушаков в подвале тайной канцелярии беседовал.

Волынский видел торжествующие глаза Рейнгольда Левенвольде. Этот негодяй метит на его место кабинет-министра. Бирон молча взирал на него и не пытался вмешаться в разговор и повлиять на его исход. А ведь он только что спас князя Куракина одним взглядом.

Но Волынский и сам кое-что придумал. Он открыл бархатную папку и вытащил из неё проект дома нового, который для него архитектор Еропкин нарисовал недавно.

— Государыня, вот то ради чего мы собиралась на моей даче. И вот что архитектор Еропкин для нас нарисовал. Никакой измены не было, а была токмо забота об услаждении взоров государыни действом доселе невиданным.

С этими словами Волынский протянул листок с рисунком государыне. Анна приняла его и посмотрела. Затем подняла глаза на кабинет-министра и спросила: