— Сие напоминает больше форпост, чем завод, — проговорил Улрих.

— А так оно и есть. Я же те говорил, барин, что места здесь неспокойные. А вот и хозяин вышел нас встречать.

Никита Демидов богатырем как его отец Никита или брат Акинфий не был. В нем не сказалась крепкая тульская кузнецкая порода. Был он сух и худ, и седые волосы обильно покрыли его голову, не прикрытую париком.

Младший Демидов хоть и был не в Петербурге, но для встречи гостя оделся в костюм парижский синего бархата с позументами золотыми.

— Рад видеть посланца генерал-берг-директора во владениях Демидовых. Я брат здешнего хозяина Никита Демидов.

Улрих соскочил с коня, и они обменялись с Демидовым рукопожатием. На Улрихе был простой мундир зеленого сукна, высокие сапоги, офицерская треуголка. Рихард не любил роскоши в одежде.

— Капитан горного ведомства Рихард Улрих. Вот предписание об инспекции заводов частновладельческих от генерал-берг-директора Георга фон Штемберга.

Предмисание перешло в руки Демидова.

— Прошу в мой дом, господин капитан. Вы устали с дороги.

— Вы правы, сударь. Просто с ног валюсь. И страшно хотел бы поспать.

— Все уже готово. Выспитесь до полудня, а затем делами нашими займемся. Никуда они не уйдут от нас.

Когда Улрих и его слуга ушли в отведенные для них покои, Демидов спросил Шарова:

— Про что в дороге говорили? Чай не один час вместе ехали.

— Долго ехали, Никита Никитыч. И про разное болтали. Но все более по пустякам. Немчура богатству края нашего дивился. И просторам здешним.

— А про месторождения серебра ничего не спрашивал?

— Нет. Хотя про места рудные говорил. Приметы барин этот хорошо разумеет. Быть бы ему знатным рудознатцем.

— Вот потому и боюсь я сего офицера, Шаров. Много он знает в деле рудном. Большой знаток. Не спроста его сюда прислали. Раскопали наши с тобой делишки. Ох, чую что раскопали.

— Но барин баил мне, что не токмо на наш заводишко он приехал. Но и седей наших.

— Э нет, Шаров. К нам он в Невьянск притащился из Петербурга. Прознали они про серебро. Сколько за все время рублевиков отчеканено?

— Почти 200 тысяч, Никита Никитыч. Да и сейчас работа кипит.

— Как? — глаза у хозяина на лоб полезли. — Как это кипит? Кто приказал?

— Да ты, батюшка не приказывал работу в башне останавливать. Вот мастерки робят рублики. Да и чего станется то? Не полезет же он в башню. Там в подвалах склады для меди брусковой числятся. Что он её пересчитывать станет?

— Дурак! Этот офицерик от самого фон Штемберга прибыл. Чуешь? Мне не даром про то донесли. От Штемберга. А он генерал-берг-директор. Пустяками заниматься не станет. Про серебро пронюхал и ищейку выслал к нам.

— Дак он всего то со слугой приехал и если что, то мы….

— Дурак еще раз! Ты хоть знаешь, что будет, если кляуза на нас до царицы дойдет? Тогда Ушаков, начальник канцелярии тайной копать начнет. И закопает и тебя и меня.

— Все они подарки любят, Никита Никитыч. Все купить можно. И Ушаков тот не хуже иных прочих. Да и Акинфий Никитыч в Петербурге за нас похлопочет.

— Можно купить многое. Но не по всякому делу, Шаров. Не то меня пугает, что мы рубли чеканили. А то, что цесаревне Елизавете Петровне* (*Цесаревна Елизавета Петровна — дочь Петра I и будущая императрица в 1740–1760 годах) из тех рублей мы подарки делали. Почти пятьдесят тысяч на неё ушло. А императрица цесаревну терпеть не может. Опасается царица, что цесаревна престол у неё отнять желает. А ежели братца Акинфия к изменному делу привяжут, то ничто не поможет. Тогда и нам всем конец. Потому надобно чтобы никаких доказательств Улрих здесь не нашел. Понял ли?

— А как же…

— Я сказал, чтобы ничего не нашел, Шаров. Он пока спит, ибо устал с дороги. Он не то, что ты, и к таким переездам не привык. И пусть до того как он проснется у нас беда случиться. Плотину пусть прорвет.

— Но тогда все подвалы башни затопит, хозяин. А там серебра сколь пудов. И рубли готовые, только отчеканенные.

— Да и хрен с ними с серебром и с рублями. Мне подвал надобен затопленный. Ибо если он водой наполниться, то его за год не вычерпать! Иди и делай. И сам подохни, а приказ мой исполни!

— Исполню, хозяин….

Шаров никого с собой в башню не взял. Нечего слугам знать про это дело. Мог Степан Романович и сам все обладить. Да и выгоду он свою в этом деле уже видел.

"Демид со страху и серебра не пожалел. Ну и ладно. Слитки все одно пропадут, но вот рублики в корзине начеканенные имеются. Тем то по что пропадать?"

Толстый мужик по кличке Рябой пропустил его в подвалы башни Невьянской и запер двери накрепко.

— Все тихо? — спросил Шаров.