— Тихо. А чего им сделается? Робят мастерки.

— Хорошо. А как плотина у тебя?

— А чего плотина? Крепкая. Сдюжит в рази чего.

— А надобно, Рябой, дабы не сдюжила.

— Как так? — не понял мужик.

— А так! Надобно дабы плотину в час ближайший прорвало! Разумеешь меня?

— Дак тама люди и инструмент. И серебришко…

— Хайло закрой, Рябой. В остатний раз тебе говорю. Плотину прорвать должно! Уразумел ли меня? Вы полнишь — 100 рублев от хозяина. Не выполнишь самого сгноим в узилище.

— Понял, Стяпан Романыч. Все уразумел.

— Я только зайду туда на минуту. А затем делай свое дело.

Шаров вошел в жаркое и душное помещение, где работали прикованные к стенам железными цепями люди. Это были те, кто рубли Демидову из серебра найденного чеканил.

— Эй, Захар! Захар!

— Чего? — отозвался старый седой как лунь мастерко, что был здесь за старшего.

— Сколь рублевиков ты от третьего отчеканил?

— Да вот в корзине пять сот будет. Все считаны.

— Давай сюда корзину-то.

— Дак она не полна ишо. На кой она те?

— Давай говорю! — прикрикнул Шаров. — Чего пасть разинул? Приказ хозяина нашего. Я что ли просто так сюда пришел?

— Такого не бывало, — с тревогой проговорил Захар, и его цепи жалобно звякнули.

— Хозяину виднее. А вы работу продолжайте. И за то я вам, коли много сробите, завтрева винца поднесу.

Старший приказчик взял тяжелую корзину и закинул себе на спину.

"Своя ноша не тянет".

Двери за Шаровым закрылись и мастера переглянулись в тревоге. Все почувствовали опасность.

— Кажись все, — проговорил Захар.

— Чего все-то? — спросили его.

— Не жить нам более братчики! Задумал погубить души наши Демид.

— Дак серебро здеся! Как губить, ежели мы рублевики чеканим?

— А для чего в цепях сидим? — вскричал Захар. — Что поведать про то не могли никому. Вот и спрятал нас Демид в этой подземной яме до веку.

— Дак он работать далее велел и винца сулил.

— Винца те черти на том свете поднесут в сковороде горячей.

— Да не могет быть того, Захар. Серебро то здеся!

— Да что ему серебро? Демуду на сие начхать. Али мало добра у него припрятано в слитках? С чего тогда Шаров корзину забрал? Ведь не полна она ишо.

— И то верно.

— Спаси Христос!

Все вокруг замолкли. Нужно было примириться с богом. Иного времени для сего могло у работных людей более не быть….

Шаров с корзиной вышел из башни отправился в свой дом прятать серебро. Сегодня в его руки попало целое состояние. А Рябой, перекрестясь, отодвинул заслонку. Вода стала наполнять подвалы. И ничего офицеру Улриху уже доказать будет невозможно……

Год 1735, декабрь, 1 дня. Санкт-Петербург. В доме у Густава Бирена, брата фаворита, и шефа лейб-гвардии полка Измайловского. Густав Бирен и Акинфий Демидов.

Акинфий Никитич Демидов прибыл в столицу империи, и уже много чего до 1 декабря там сделать сумел. Он решил для себя покровителя высокопоставленного сыскать. Ему советовали Остермана, Левенвольде, Волынского. Но он к сим господам ездить не стал, а поехал в дом, где жительство имел Густав Бирен, брат фаворита Анны Ивановны.

Много подарков он младшему Бирену перетаскал: и серебра, и соболей. и тканей, и оружия. А Гутсав за то решил представить его своему брату.

— Сегодня Эрнест вас примет, Демидов. И мы с ним все дело решим.

— Но мне донесли, что государев офицер Улрих уже на Москве и свои следствия заканчивает.

— Да кто такой этот Улрих? Капитан по горному ведомству. Я же шеф лейб-гвардии Измайловского полка. А брат мой обер-камергер! С нами не пропадете, Демидов.

— Но дело больно громкое раздуть могут, ваша светлость.

— Дело то далее берг-департамента пока не пошло, Демидов. А Берг-коллегией у нас заправляет фон Штемберг. А он человек Либмана. А Либман человек моего брата. Вот ежели Либман был бы человеком Остермана, тогда вам стоило бы беспокоиться. Так что все будет хорошо, Демидов. А вы и вправду рубли у себя чеканили?

— Что вы, ваша светлость? Как можно и подумать такое? Чеканить монету то прерогатива государева. Мне ли сирому на то право посягать?

— Хитришь! Ох, и хитришь, Демидов. Ну да, то дело не мое. Я просто так спросил не для доноса. Едем к Эрнесту….