Липкин Семен Израилевич
Шрифт:
И вздрогнуло войско пандавов от рева
Юдхиштхиры: "Смело, с бесстрашным стараньем,
На старого Бхишму всем войском нагрянем!"
Низверглись на Бхишму, как ливень великий,
Трезубцы и копья, секиры и пики,
И стрелы взвивались крылато и звонко
И в старца вонзались, как зубы теленка.
Оглохла равнина от львиного рыка:
Пандавы рычали, как львы, о владыка,
Рычали твои сыновья-кауравы,
И Бхишме желали победы и славы.
Так двигалась битва на утре десятом.
Был родичу родич тогда супостатом,
Была водоверть, — будто Ганга святая
Ревела, в нутро Океана впадая.
На землю нахлынули крови потоки,
В которых и близкий тонул, и далекий.
Теряя колеса, и оси, и дышла,
Сшибались в бою колесницы; и пришлый
И здешний в предсмертных мученьях терзались.
Слоны в гущу всадников грозно врезались,
Топча лошадей, колесницы и конных,
И стрелы впивались в слонов разъяренных,
И падали грузно слоны друг на друга,
И воплями их оглашалась округа,
И долы тряслись, и вершины дрожали,
И люди стонали, и лошади ржали.
Пандавы на Бхишму, исполнены гнева,
Напали со стрелами справа и слева.
"Хватай! Опрокидывай! Бей в поясницу!" –
Кричали бойцы, окружив колесницу.
И места не стало у Бхишмы на теле,
Где б стрелы, как струи дождя, не блестели,
Торча, словно иглы, средь крови и грязи,
Как на ощетинившемся дикобразе!
Так Бхишма упал на глазах твоей рати,
Упал с колесницы, о царь, на закате,
К востоку упал головой, грозноликий,-
Бессмертных и смертных послышались крики.
Упал он — и наши сердца с ним упали.
Он землю заставил заплакать в печали,
Упал он, как Индры поникшее знамя,
И ливнями небо заплакало с нами.
Упал, придавил богатырь престарелый
Не землю, а в теле застрявшие стрелы".
Воины прощаются с Бхишмой
"Упав на закате на поле кровавом,
Он смелости, твердости придал пандавам,
Но это старейшего в роде паденье
Твоих кауравов повергло в смятенье.
"То ствол, — причитали, — упал с колесницы,
Отметивший племени Куру границы!"
Почувствовав горя безмерного бремя,
Две рати сраженье прервали на время.
Земля застонала, и солнце свой жгучий
Утратило блеск, и упрятали тучи
Все небо, и вспыхнули молний зарницы:
Сын Ганги, сын Ганги упал с колесницы!
От битвы губительной в горе отпрянув,
Воители двух опечаленных станов,
Без твердых щитов, без воинственной стали,
Вкруг Бхишмы, душою великого, встали.
Друзьями он был окружен и врагами,
Как Брахма, творец мирозданья, богами:
Почтить храбреца, забывая о мести,
Пандавы пришли с кауравами вместе!
Тогда своему и враждебному стану
Сказал добродетельный отпрыск Шантану:
"Привет колесниц обладателям славным,
Владыкам державным, бойцам богоравным!
Свисает моя голова мне на горе:
На стрелах покоясь, нуждаюсь в подпоре".
Подушечек маленьких, мягких, с десяток,
Цари принесли — предводители схваток.
Но молвил с усмешкой старик благородный:
"Для ложа мужчины они не пригодны".
Увидел он Арджуну: этот владетель
Большой колесницы являл добродетель,-
И, воина гаснущим взглядом окинув,
Сказал ему: "Арджуна, царь властелинов!
Подпору найди голове моей ныне,