Сын Ганги лежал с затуманенным взором.

И люди простые пришли на рассвете –

Мужчины и женщины, старцы и дети,

С цветами, с сандаловой мазью девицы,-

Как будто молились блистанью денницы!

К тому, кто из рода царей всех сильнее,

Пришли музыканты, певцы, лицедеи.

Оружье с доспехами сбросив на травы,

Пандавы пришли и пришли кауравы.

Они, о вражде позабыв и о сече,

Друг с другом ведя только добрые речи,

Годам прожитым сообразно и сапу,

Расселись вкруг сына Реки и Шантану,

Расселись герои вкруг Бхишмы на поле:

То солнце сверкало в своем ореоле!

Расселись вкруг деда, полны состраданья,

Как боги — вкруг Брахмы, творца мирозданья.

А Бхишма дышал, как змея, проявляя

Спокойствие, тяжкую боль подавляя.

Сказал: "Я калеными стрелами мучим,

Как будто охвачен я пламенем жгучим.

Воды я хочу, о цари-властелины!"

И воины с влагой холодной кувшины

И яства ему принесли отовсюду,

Но Бхишма сказал им: "Вкушать я не буду

Того, чем питается род человечий:

От мира людского ушел я далече,

На ложе из стрел я лежу, ожидая,

Чтоб солнце взошло и луна молодая".

Всех воинов он опечалил отказом

И Арджуну кликнул, хваля его разум.

Почтительно витязь сложил свои руки,

Спросил: "Как смогу облегчить твои муки?"

Сказал сын Шантану, в боях поседелый:

"Меня истерзали каленые стрелы.

Мой рот пересох, и горит мое тело,-

Воды принеси, чтоб оно охладело.

Ты — лучник великий, и деду в угоду

Добудешь желанную, нужную воду",

"Пусть будет, как хочешь", — ответствовал деду

Сей Арджуна, завоевавший победу,

И на колесницу взошел, и Гандивы

Натягивать стал тетиву, горделивый,

И вздрогнули твари земные от звука

Гудящего при напряжении лука.

Неспешно свершил он затем круг почета

Вкруг Бхишмы — воинственных ратей оплота,

И вставил стрелу, и заклял ее властно,

Чтоб молнии стала она сопричастна,

И прянула эта стрела к исполину,

И к югу от Бхишмы вонзилась в долину.

Источник забил в этом месте, и благо

Явила прохладная, чистая влага,

Подобная амрите животворящей,

И Бхишма припал к ней всей плотью горящей,

И жажду свою утолил той водою

Старик, наделенный отвагой святою.

Деяние Арджуны всех поразило:

Невиданной, нечеловеческой силой

Исполненный, с грозным, сверкающим ликом,

Он Индрой казался царям и владыкам!

Цари-кауравы, дрожа, как коровы,

Когда на них ветер новеет суровый,

Плащами размахивали в изумленье,

А гром барабанов гремел в отдаленье.

"О Арджуна, — Бхишма сказал пред кончиной,-

Не диво, что мужества стал ты вершиной.

От Нарады знаем, что в новом обличье

Святого жреца ты являешь величье.

Свершишь ты такие деяния вместе

С блистающим Кришной, опорою чести,

Что Индра и Индре подвластные боги

И трепета будут полны и тревоги!

Из лучников лучший, храбрейший из смелых,

Ты всех превзошел в этих бренных пределах.

Гаруда — прекраснее всех быстролётных,

Корова — достойнее прочих животных,

Из тех, кто живет, человек всех мудрее,

Из тех, кто течет, Океан всех сильнее,

Из тех, кто пылает, — всех Солнце светлее,

Из гор — Гималаи всех выше, белее,

Всех более брахман почета достоин,