В то же время назвать его дружеским было трудно.

Дэвид тоже выглядел необычно. Как правило, он держался более скованно, чем Клайв, словно постоянно заботился о благородстве осанки. Мало кто мог сравниться с Клайвом в легкости и грациозной подвижности. Но сейчас лорд Ренминстер выглядел откровенно зажатым, напряженным. Минуту назад, со смехом барахтаясь в снегу, Сюзанна видела рядом человека, а не графа.

Но сейчас…

Сейчас аристократ одержал верх.

— Не желаешь ли прокатиться? — неожиданно спросил Клайв.

Сюзанна удивленно вскинула голову: оказывается, приглашение относилось к ней. Вряд ли можно было предположить, что младшему брату захочется сделать круг почета рука об руку со старшим, однако кататься в паре с бывшей близкой подругой было попросту неприлично, особенно если учесть, что где-то неподалеку сидела Харриет.

Сюзанна нахмурилась — Харриет была на катке не одна, с ней приехала мать. Получалось, что Клайв ставил в неудобное положение не только жену, но и тещу.

— Не думаю, что идея правильная, — попыталась уклониться она.

— Следует прояснить ситуацию, — деловито заявил Клайв, — и показать всем вокруг, что мы сохранили дружеские отношения и не держим зла.

Дружеские отношения? Не держим зла? О чем, интересно, он говорил? Ее чувства нельзя было назвать дружескими. Зла бывшему поклоннику она, конечно, не желала, но после летних событий даже думать не хотела ни о каких отношениях.

— В память прежних времен, — по-мальчишески задорно улыбнулся Клайв, и улыбка мгновенно осветила красивое лицо.

Да и не только лицо. Когда Клайв улыбался, мир вокруг озарялся сиянием.

Но Сюзанна не обрадовалась, как прежде. Напротив, не смогла справиться с волной раздражения.

— Я катаюсь с лордом Ренминстером, — строго возразила она. — Невежливо оставлять графа в одиночестве.

Клайв коротко рассмеялся:

— Боитесь обидеть Дэвида? Уж о нем-то волноваться не стоит. — Он повернулся к брату. — Ты ведь не возражаешь, старина?

Дэвид выглядел так, как будто решительно возражал, но, разумеется, не признался, а лишь коротко заметил:

— Нисколько.

Теперь уже Сюзанна разозлилась на графа. Если он недоволен, то почему не хочет ничего предпринять? Неужели считает, что ей приятно кататься с Клайвом?

— Что ж, — заявила она, — раз так, то поедемте быстрее. Если суждено совершить круг почета, то лучше сделать это прежде, чем ноги окончательно замерзнут.

Ее тон трудно было назвать иначе, как высокомерным, и братья Манн-Формсби взглянули на нее с откровенным удивлением.

— Что ж, а я, пожалуй, отправлюсь поближе к чану с горячим шоколадом. — Дэвид любезно поклонился, не забыв, впрочем, метнуть сердитый взгляд в сторону брата, который как раз взял Сюзанну под руку.

— А если не согреешься, то переместишься поближе к бочонку с бренди? — усмехнулся Клайв.

Граф не удостоил его ответом и уехал.

— Сюзанна, — сразу же заговорил Клайв и посмотрел так же тепло, как и раньше, — хорошо, что он оставил нас вдвоем, правда? Не видел тебя сто лет.

— Неужели?

— Сама знаешь.

— Ну и как тебе супружеская жизнь? — подчеркнуто сухо поинтересовалась Сюзанна.

Клайв болезненно поморщился:

— А ты не теряешь времени даром, правда?

— Да и ты, кажется, тоже, — пробормотала она, радуясь, что партнер наконец-то тронулся с места.

Чем быстрее замкнется круг, тем скорее закончится испытание.

— Значит, все еще сердишься? — осторожно уточнил Клайв. — А я-то надеялся, что ты уже успокоилась и сумела пойти дальше.

— Сумела пойти дальше тебя, — честно ответила она. — А гнев здесь вовсе ни при чем.

— Сюзанна, — жалобно произнес, нет, скорее, прохныкал мистер Сноу-Манн-Формсби и тяжело вздохнул. В глазах застыла печаль, а на лице появилось выражение боли.

Может быть, сейчас ему действительно было больно? Может быть, он действительно не хотел причинить зло и искренне надеялся, что отвратительный эпизод окажется всего лишь мелкой, мимолетной неприятностью?

Однако в ее глазах история выглядела иначе. Наверное, она просто не обладала таким же легким, приятным характером. Сюзанна уже давно разделила людей на две группы: истинно добрых и тех, кто лишь хотел казаться добрыми. Судя по всему, сама она относилась ко второму типу, потому что не находила в душе достаточного количества христианского милосердия и не имела сил простить Клайва. Во всяком случае, пока.