Промокнув рану тампоном, сестра бросила его в обычное эмалированное ведро, до верха забитое окровавленными бинтами и марлечками.

У Якушева откровенно подгибались ноги, когда он отходил от стола.

— Выйдите! — рявкнул на него хирург, держа за кисть пациентку. — Немедленно.

Он ушел на крыльцо, сел на холодный бортик парапета. Через двор к подвалу уходили санитары с носилками, с которых свешивалась рука. Водитель уселся за баранку и посигналил.

— Езжай! — махнул ему Якушев.

Он еще долго сидел на крыльце, стирая с ладоней засохшую чужую кровь…

Карима завели в процедурную, усадив на кушетку. Он с недовольством на лице отстранился от Руслана, помогавшего сесть поудобнее, буркнул:

— Чего ты меня лапаешь, как девицу? Сам, что ль, беспомощный?..

В коридоре Руслан поймал за рукав Мусу, позвал на выход.

— Ты про русского забыл? Давай приведем.

Муса вложил ему в руку ключи.

— Я к нему больше не коснусь. Хватит с меня того, что привез сюда.

Спорить Руслан не стал. Сойдя к припаркованной к крыльцу машине, отпер багажник. Пленный скорчился внутри и не шевелился.

— Вылазь, — Руслан потряс его за плечо. — Слышишь?

Из багажника напахнуло мутяще сладковатым. Дорогой раненого растрясло, рана открылась, и под него натекла лужа крови. Вытаскивать его самому было не по силам.

Руслан позвал сидевшего на парапете мужчину, вдвоем они с трудом извлекли Васнецова из багажника. Он был без сознания, висел на руках, подбородок безвольно упирался в грудь. Берцы его бороздили по асфальту, задевали тупыми носами о выщербленные ступени.

В проходе расступились, давая внести его в приемный покой. Стуча каблучками, вбежала медсестра. Взяв за кисть, нашла пульс, сосредоточенно сверилась с секундной стрелкой наручных часов. Потемнев и без того смуглым лицом, полезла в стеклянный шкафчик, загремела склянками.

Она вытащила коробочку ампул и никелированный ящичек с инструментами. Подняв блестящую крышку, вынула обычный шприц, ловким движением снесла запаянную головку ампулы, закачала в него бесцветную жидкость. Засучив Васнецову рукав, мазнула наспиртованной ваткой по плечу и вонзила иглу под кожу.

Неспешно вышел хирург; не тот, уже в возрасте, которому Якушев сдал обезножившую старушку. Ему был года двадцать четыре, в очках с круглыми стеклами, чем напоминал студента.

— Ранение в живот, Турпал Шамильевич, — откладывая использованный шприц, сказала сестра.

— Вижу. Что у нас там? — он взял со стола медицинские ножнички и взрезал слой заскорузлых бинтов. — Так…

Осмотрев рану, он задумчиво потрогал острый нос:

— На операционный стол.

— Как же так, доктор?! — возмутился у него за спиной Муса. — У нас тоже раненый, только что с передовой привезли. А это федерал, оккупант. Он обождет. Давай сперва нашего!..

Якушев предпочел не вмешиваться, оставаясь сторонним наблюдателем, и ждал вердикта врача. Решение это для него многое значило, ибо в нем крылся ответ на до сих пор мучавший вопрос: кто же они есть, эти чеченцы? Поголовные преступники, без малейшего понятия о жалости, или обычные люди, для которых сострадание к ближнему — не пустой звук?..

— Я на работе, — ровно ответил хирург. — И мне без разницы, кто из них кто. На моем столе все одинаковы, и первым на операцию пойдет тот, кто более в ней нуждается.

Медсестра выкатила в комнату передвижные носилки. Васнецова переложили на них, мягко скрипнули резиновые ролики, увозя пациента по переходам больницы.

Занявшись раненым, о Кариме не забыли. Вернувшаяся медсестра помогла ему снять куртку. Ножничками разрезала повязку, открыв припухшую пулевую рану, из которой тут же протекла струйка крови. Обмакнув марлевый тампон в пузырек с перекисью водорода, она осторожно обработала края. Карим закусил губу и отвел глаза в сторону.

— Больно? — заметив движение, спросила его сестра.

Он вымученно улыбнулся и соврал:

— Не-ет…

— А что ж ты тогда напрягся? Ранка пустячная, больше крови… Посмотрим, что у нас сзади…

Она отодрала присохший к выходному отверстию тампон, не забывая следить за состоянием пациента.

— Голова не кружится?

— Не-а, — снова соврал Карим, хотя хотелось взвыть от пекла, разгорающегося под ребрами.

— Вы легко отделались. Пуля не задела легкого. Можете пошевелить пальцами?