«Если» Журнал
Шрифт:
— Ты прав, Бинг, — проговорила она столь же тихо. — Это единственное объяснение.
Невил посмотрел на монитор, в середине которого застыла точка, а внизу торчал знак вопроса и слова «перехожу на прием».
— Боже мой! — сказал он шепотом, но чуть громче. — Я допускал такую возможность, но не мог поверить в нее.
— Что? — спросил Колин, и громкий голос его прокатился в тишине лаборатории. — Что здесь происходит?
— Речь идет не об эволюции процесса во времени, — повторил Бинг. — Это изображение четырехмерной сферы.
Колин немедленно оценил справедливость этого утверждения и понял, что готов был сам озвучить ту же мысль, если бы она не была столь неприятной. Она означала, что они общаются с существами из мира с четырьмя пространственными измерениями, с другой вселенной. А отсюда следовало, что Мегавселенная была реальностью, а не безумной теорией зарвавшегося теоретика. И это, в свою очередь, означало, что антропный принцип становится спорным. Мы не обязательно находимся в лейбницевском, лучшем из всех миров и даже не в лучшей из возможных вселенных.
Ошеломленный, он ощутил, как слуха его коснулись звуки речи.
— Минимум четыре пространственных и одно временное измерение, — проговорил Бинг полным трепета голосом. — Другая карманная вселенная. Зюскинд был прав. — Он неторопливо тряхнул головой, словно освобождаясь от остатков скепсиса. — Это несомненным образом объясняет точность получаемых нами данных.
Он встал. Встали все. С точки зрения Колина — из чувства глубокого почтения.
Невил указал на знак вопроса внизу экрана:
— Теперь наша очередь.
Он потер подбородок.
— Должно быть, они спрашивают нас о размерности пространства в нашей Вселенной. — Он обвел взглядом всех присутствующих. — Согласны?
Других объяснений не нашлось.
— Я могу взять с диска их трехмерную сферу и отослать ее обратно, — заявил Бинг, — на это уйдет всего минута.
— Великолепно! — воскликнул Невил.
Бинг сел, перевел на прием клавиатуру и занялся программированием. Его энергия контрастировала с общим духом счастливой усталости. Примерно через минуту он взглянул через плечо на Невила:
— Ну, жду твоего слова.
— Действуй! — улыбнулся Невил.
Бинг с преувеличенным пылом нажал клавишу «Enter».
По экрану вновь пробежала вереница растрированных кругов, на сей раз зеленых, соответствовавших переданному, а не принятому потоку данных, закончившаяся стандартным «перехожу на прием».
— Мяч на их стороне, — сказал Бинг.
Невил кивнул.
Четверка в молчании вглядывалась в экран монитора.
Ждать пришлось две длинных-длинных минуты. А затем по экрану пробежала строка, и внизу высветилось:
задержка вуф 200
— О, нет, только не это! — возопил Бинг. — Целых полтора часа ожидания. О чем они собираются так долго думать?
— Мне тоже не хотелось бы ждать так долго. — Катя потерла глаза и зевнула.
— Опять у меня возникает такое впечатление, — проговорил Невил, глаза которого словно прилипли к строчке на экране, — что мы задали им задачу, над которой необходимо как следует поразмыслить.
— Неплохо бы и в самом деле вздремнуть, — пробормотал Бинг. — Жаль, что я не принес сюда свой спальный мешок.
Колин посмотрел на часы:
— Скоро рассвет.
— Пусть меня высекут! — Бинг зевнул. — Предел есть и у адреналина.
— Ну раз вы все сговорились… — Невил сумел подавить зевок. — Я тоже не готовился к такому марафону. Но у меня есть предложение получше. Почему бы нам не сходить к Тому на предмет раннего завтрака? Время у нас есть. Много времени.
Бинг и Катя выразили одобрение и направились к двери, однако Колин возразил:
— Я, пожалуй, останусь здесь и обдумаю ситуацию.
Бинг внимательно посмотрел на коллегу:
— И какой кофе тебе принести?
Колин усмехнулся:
— Пожалуйста, черный. Заранее благодарен.
Колин проводил остальных до двери, а потом вернулся к пульту компьютера. Есть ему хотелось не меньше чем остальным, однако время требовалось ему в большей степени — время, чтобы приспособиться к идее Мегавселенной и попытаться встроить ее в свою систему верований. Теперь он более всего нуждался в проверке на прочность своей веры, когда рухнул один из поддерживавших ее столпов — антропный принцип.