— Какая разница, милая? — проворковала Берта, прижимая подругу еще теснее. К сожалению, ворковать у нее получалось так же успешно, как у совы имитировать соловьиные трели. — Главное, что совсем скоро нас здесь уже не будет. Мастер об этом позаботится, — гневный взгляд в сторону Марсдена, нежный на Гизелу. — Мы уедем подальше от его женушки, которая вырвалась с чердака и напала на тебя. Да как это вообще могло произойти?!

— Отличный вопрос, — поддержал ее Марсден, с недоброй улыбкой посматривая на секретаря.

Тот лишь руками развел.

— Не иначе как Фетч подкрался к барышне, вот она и выбежала в коридор, ну и заблудилась, как дитя в лесу. Сами знаете, женщины. По ошибке, — надеюсь, что по ошибке, ведь не хочется подозревать нашу гостью в преступном умысле, — она попала в спальню к миледи. Эликсир сработал, и миледи врезалась в нее по уши.

Воспользовавшись тем, что подруга наконец отпустила ее, Гизела присела на краешек гроба и с интересом посмотрела на окружающих.

— Эликсир, значит? Не имею ни малейшего представления, о чем вы, но с удовольствием послушаю. Правда, Берта?

Лорд Марсден снял диадему и принялся раскручивать ее на пальце, всецело поглощенный этим занятием. Вздохнув, Блейк вкратце пересказал хозяйский план, не забыв добавить, что столь гениальная задумка не осуществилась лишь из-за досадной случайности. Просто форс-мажор в юбке.

— Отныне для миледи нет никого дороже вас, мисс. Изменилось само ее зрение, восприятие реальности. Вот смотрит она на вас, а видит самую прекрасную девушку в мире…

— …коей ты и являешься, Гизи, — вставила подруга.

Хорошо, что Гизела сидела. Но даже в таком положении она покачнулась и ухватила Берту за рукав.

— Очаровательно. У меня один вопрос: вы уже заказали карету, которая сразу после заката отвезет нас на противоположный конец Лондона… А лучше сразу в Шотландию? Потому что играть в ваши игры я не намерена! Хотя, конечно, не буду спорить, что я сама прекрасная девушка на свете. Ну, Берта, ну, скажи им!

— После заката? О нет, сэр! Заказывайте закрытую, мы уезжаем прямо сейчас.

— Да никуда вы от нее не денетесь, — юный вампир устало потер переносицу. — Ни сегодня, ни вообще никогда. Если понадобится, она переплывет океан, сидя на спине у одной акулы и подгребая второй. Это знаете какой стойкий эликсир! Мисс Маллинз чем попало не торгует.

— Чем дальше, тем веселее, — прорычал лорд Марсден, — но это происшествие так и вовсе фейерверк с букетом! Прием на носу, а у нас полон дом трибадок.

Девушки не знали этот термин, но на всякий случай возмущенно зашикали.

— О да, ирландцы от радости пивом захлебнуться. Решат, что я совсем ни на что не гожусь, раз моя жена амурничает с… какой-то девицей с Континента! Местную не могла найти. Сегодня же вечером пойдешь к мисс Маллинз и добудешь еще эликсира! — навис он над секретарем.

— Сегодня она не принимает, милорд. К ней через день можно. Работа в архиве и все дела.

— Тлен тебе в кости, тогда завтра!

— Завтра нас тут уже не будет! — взвилась Берта.

— Не спорьте, мисс, — отмахнулся от нее Мастер. — Вот расколдуем миледи, тогда и уезжайте на все четыре стороны. Свалились же вы на мою голову. Стоило только отвернуться, а под елкой уже такой подарочек.

Не успели девушки сформулировать гневную отповедь, как открылась дверь. Не та, которую забаррикадировали. А другая, в комнате Гизелы, запертая на щеколду. Погнутый засов вместе с куском стены упал на ковер. Послышались шаги и в смежную спальню вошла леди Марсден.

Берта рассчитывала на лохматую бабищу с налитыми кровью глазами, но перед ней появилась зеленоглазая блондинка в белом струящемся платье. С пояса свисал массивный золотой шатлен, знак хозяйки дома, а голову украшал венец, в точности такой же, как у Мастера. Ступая как в полудреме, она направилась к Гизеле.

— Само изящество, — проговорила она.

Голос был прозрачным и тягучим, но не приторным, как сироп, скорее терпким, как гречишный мед, в котором иногда попадается цветочный лепесток, а иногда — живая пчела.

За спиной Берты о чем-то зашептались вампиры, но она уже не слушала их, как впрочем и Гизела, а миледи и подавно. На всем свете не оставалось никого, кроме трех женщин. Они вступили в зачарованный круг, но у него уже начали вытягиваться углы.

— Твое имя, дитя? — продолжала дама.