— Маленький? — спросила Габи и выставила перед собой два указательных пальца. — Такой?

— Больше… — Изя смущенно улыбнулся.

— Мои дети уже не маленькие, — сказала Габи и вздохнула…

Людмила Леонидовна ухмыльнулась.

— Водки хотите? — спросил Изя.

— Данке, — ответила Габи, — чуть-чуть, пожалюйста.

Людмила Леонидовна бросила на нее недовольный взгляд.

— А ты, Юрик? — спросил Изя, занося бутылку над вторым стаканом.

— А Юрик не хочет, — процедил Юрка. — И Габи не хочет. — Он отодвинул ее стакан.

— Почему? — удивилась Габи.

— По кочану!

— Ты не очень-то распускайся! — сказала Людмила Леонидовна. — Тоже мне нашелся…

Юрка перелил водку из Габиного стакана в бутылку и, взглянув на часы, постучал пальцем по циферблату.

Изя покраснел и почесал затылок.

— А Витушка когда же вернется? — улыбаясь, спросил Леонид Григорьевич.

— Ее друг больной, — объяснила Габи.

— Что?

— Вита приехала, но она в больнице, — сказал Юрка. — У Роста инфаркт. Она с ним.

— Господи! — раздраженно бросила Людмила Леонидовна. — Только этого не хватало!..

— Ростислав Михалыч заболел! — громко сказал Юрка. — Инфаркт!

— Как же так?! — всполошился старик. — Был здоров!

— Ленечка! — крикнула Людмила Леонидовна. — Тебе налить суп?

— Подожди! — раздраженно отмахнулся Леонид Григорьевич. — Ты что, не слышишь: у Ростислава Михалыча инфаркт? Ой, беда какая!.. ой, беда!.. Какой человек достойный… Ветеран войны, прекрасный специалист. Он конструктор. Ах, вы уже знаете? — он заметил кивок Габи. — Дай Бог, чтобы все обошлось. Вита очень его ценит. И мы все, — он показал жестом на дочь. — Я ведь его мать покойную знал, Софью Аркадьевну. В высшей степени достойная женщина.

Габи возмущенно повернулась к Юрке:

— Вот видишь! А ты говорил!..

— …Что такое, что такое?.. — заволновался Леонид Григорьевич. — Мы с ней в больнице познакомились, — заспешил объяснить он, думая, что Габина резкость вызвана каким-то сомнением. — Она Витин пациент, а меня, когда я ногу сломал, Вита к себе положила, хоть это и нельзя по правилам… Она меня с Софьей Аркадьевной и познакомила…

Габи придвинулась к нему поближе, давая понять, что она очень внимательно будет слушать, не перебивая.

— …Ее, вы знаете, в тридцатом году лишили гражданских прав, по ошибке, разумеется. Она осталась совершенно без средств к существованию.

— Ленечка, ну ты же не знаешь, как было на самом деле! — раздраженно перебила отца Людмила Леонидовна.

— Как это не знаю! Она мне сама рассказывала неоднократно. У нее был лучший в Москве санаторий для туберкулезных больных. Потом все обошлось, ее восстановили в правах.

— Ленечка, ты суп будешь?! — крикнула Людмила Леонидовна.

— Отстань ты от меня с супом! Я говорю с нашей гостьей!

— Господи!.. — прошипела Людмила Леонидовна, выключила газ и ушла в комнату.

Старик разволновался.

— А как у Витушки живот? — спросил он. — Девочка моя… Так ей досталось, а тут еще это несчастье…

— Да живот вроде ничего, — всунулся Юрка. — Вы-то сами как, Леонид Григорьевич?

— При чем здесь я?! — раздраженно бросил старик. — Я здоров как бык!

Изя подошел к плите, налил в тарелку суп.

— Будете? — спросил он Габи.

Габи отрицательно покачала головой. Зато Юрка поманил его: давай.

— Так что с ним случилось, с красавцем нашим?! — На террасе снова появилась Людмила Леонидовна. — Допрыгался?

Габи опустила глаза и медленно произнесла:

— Он был уже почти труп. У него значительный инфаркт.

— Да, наверное, ничего серьезного… — Людмила Леонидовна пошевелила пальцами, будто сушила маникюр. — Просто Виталия носится с ним!.. Вот у Сенечки был инфаркт, так его и до больницы не довезли… А это… — Она опять неопределенно пошевелила пальцами.

— Почему вы выражаете такое зло против этого человека? — по-прежнему глядя в стол, выговорила Габи. — Вы злая!..

Юрка поспешно дохлебывал суп, чувствуя, что с минуты на минуту придется отчаливать, а до дому еще пилить и пилить.

— Габриэ-эль! — Людмила Леонидовна с улыбкой несправедливо обиженного человека развела руками. — Габриэль! Что с вами?! Вы у нас первый раз в гостях…

Габи вскочила, чуть не сломав стул.

— Аккуратней! — не выдержала Людмила Леонидовна.

— Я никогда есть больше здесь цу гаст! — отчеканила Габи и вышла с веранды.

— Что такое, что такое?! — забеспокоился Леонид Григорьевич.