Когда Жарков выехал из гаража?

Какое-то время в кабинете стояла тишина. Нахохлившись, неподвижно сидел на стуле завгар. Видно было, как он сглотнул слюну, сказал вяло:

— Да уж часов тринадцать...

От этих слов все зашевелились, кто-то крякнул с досады, а главный инженер пробасил возмущенно:

Тринадцать... Когда до базы каких-то восемьдесят кило

метров. Неужели застряли?

Да ие-ет. Жарков пе первый год за рулем, да и ЗИЛ

его — что вездеход по снегу прет, — заволновался завгар.

Надежная машина, — добавил кто-то. — Из ремонта

только что вышла.

А может, мы зря волнуемся? Может, он еще грузится? —

донеслось из дальнего конца кабинета. — Ведь на базе нуж

ную вещь найти, так это...

Трубы не иголка в стоге сена! — взвился начальник от

дела снабжения. — Другое дело — погрузка...

Ну что ж, будем ждать. — Мартынов медленно снял ме

ховые перчатки, достал из кармана полушубка сигареты, за

курил, выпустив колечко дыма. Задержка Жаркова уже на

чала беспокоить его. Хоть снимай с трубопровода бульдозер.

Но сейчас об этом не могло бы и речи. — Прошу доклады

вать, как идут работы на водоводе. Давай ты первым, Вик

тор Евгеньевич.

Главный инженер устало поднялся со стула, тыльной стороной ладони потер воспаленные глаза.

— Чего докладывать... Люди от усталости и холода с ног

валятся. — Яшунин помолчал. — Но это полбеды, были бы

трубы, а их все равно нет...

Мартынов внимательно посмотрел на Яшунина, тихо спро

сил:

Как подстанция?

Хреново. Нагрузка большая, дизеля еле тянут. Если пой

дут вразнос, тогда все полетит к чертовой матери.

— Не надо вдаваться в панику, товарищ главный инже

нер. — Мартынов демонстративно повернулся к врачу. — Об

мороженные есть?

12

Главврач поселковой больницы, высокая немолодая женщина, откинула со лба прядь седых волос, сказала:

Есть — это не то слово. Каждый третий, кто работает

сейчас на трассе трубопровода, обморожен.

Почему не отправляете в медпункт?

А вы самп, товарищ Мартынов, попробуйте их отпра

вить. По-хорошему просишь — отшучиваются, а когда давить

начинаешь — такое в ответ слышишь...

Когда все разошлись и кабинет обезлюдел, Мартынов снова принялся тереть грудь: болело сердце. В который раз он пытался осмыслить случившееся, но всякий раз мысли путались, набегали одна на другую, уходило что-то главное. Вроде бы в его действиях, да и всего коллектива стройки, не было ни одной ошибки, и все же...

Такой зимы, как выпала в этом году, не упомнят даже старожилы. В начале октября подсыпало снежку, и сразу ударили хлесткие морозы. Свирепея день ото дня, стужа сжимала и без того вымороженное русло ручья Профсоюзный, из которого брал воду поселок. Но подумали об этом только в эту роковую ночь на двадцатое декабря. Почему не подумали раньше? Потому что, но всем расчетам, ручей не должен был перемерзать. Это было в проекте строительства, к этому привыкли. Сколько лет живут люди у ручья Профсоюзный, и всегда в нем была вода. Но вот случилось непредвиденное, и сразу задохнулся без воды, лопнул главный трубопровод, а вслед за ним полопались радиаторы в общежитиях. Можно было спасаться печками. Можно бы, но не предусмотрены печки в типовых общежитиях; и в самом деле, зачем печки, когда хватает паровых котлов и в достатке электроэнергия?!.

Мартынов поежился от застоявшегося холода и в который раз посмотрел на телефонную трубку. Была бы связь с перевалочной базой, все было бы гораздо проще, а так... Оп снова с беспокойством подумал о жарковской машине: тринадцать часов назад вышла на базу — и как в воду канула. Не дай бог застрянет, тогда все: поселку из беды не выбраться.

Неровным мерцающим светом замигала подвешенная к потолку лампочка: похоже было, что люди в домах отогревались электроплитками и самодельными «козлами». Слабенькая подстанция едва тащила на себе весь этот груз, готовая в любой момент опрокинуть поселок в темноту, в нечеловеческий холод.

Мартынов тяжело поднялся со стула, негнущимися пальцами застегнул крючки воротника, вышел на крыльцо.

Отсюда, с небольшой возвышенности, на которой удобно разместился П-образный новенький корпус управления стройки, в ясный погожий день хорошо просматривался весь поселок. Сейчас же в сгустившихся сумерках, смешанных с морозной дымкой, едва различались, силуэты близлежащих домов. Уличные фонари были отключены, и только редкие огоньки в окнах говорили о том, что в домах еще теплится жизнь. Мартынов с тревогой посмотрел на громоздкое здание котельной, с высокой трубы которой, прибитый ветром, падал