Сейчас ослепительно-оглушительный июльский день взорвался перед ним, ярким солнечным светом ударил по глазам, зашумел фонтанами, дохнул нагретым асфальтом.

Воздух требовалось вдыхать и вдыхать, чтобы трамбовать легкими тревогу и ожидание, которые разбухали внутри грудной клетки.

Всю дорогу спутники Сани молчали, разом поняв – неосторожным словом или движением можно спугнуть удачу. Наверное, поэтому, когда «скорая», взвизгнув тормозами, остановилась, вслед за Саней никто не пошел…

Ноги бежали к ресторану, сердце ухало, мысли скакали как горох, даже не пытаясь набрать тяжесть самого простенького словосочетания.

Его бы лихорадило еще сильнее, если бы по дороге сюда он не уговаривал разбушевавшиеся чувства доводом о неминуемом завершении долгого путешествия за край света. Рядом с Феей скитания Сани должны закончиться. Он нашел ее. Вырвал из лап забвения. Все станет как прежде. Цветное, объемное, уютное, легкое. Даже лучше. Каждая секунда обретет ценность. И никаких катастроф и концов света. Забег длиною в жизнь завершен.

«Иначе чего ради я несусь сюда?»

Лишь за несколько шагов до Феи Кораблев замер, не в силах ступить и шагу.

Из-за спин проголодавшихся он рассматривал парочку, которая не спешила уходить, – его любимая девушка и хмурый подросток.

Украдкой он вглядывался в родные черты. Сколько прошло с момента, как они расстались? Месяц? Вечность? Сейчас он интегрирует Фею в свою жизнь, перевоплотит, и мир изменится? Время зайдет на следующий, уже не столь непосильный вираж?

Она заметила его, перестала смеяться, чуть сгорбилась, отползла в себя. Но взгляда не оторвала. И он не оторвал. Так и смотрели. Среди гула голосов и уже не робких движений под столом – люди наполняли пластиковые стаканчики горячительным. Завсегдатаи «Макдональдса» шумно праздновали то, что мир наконец-то потерял опостылевшую устойчивость.

Именно из-за этого увязнувшего друг в друге взгляда все остальное как в тумане. Оцепенение невидимой прямой еще долго прорезало всеобщее бестолковое шевеление.

«Почему я не подготовился заранее? Слова, куда подевались все мои слова?..»

«Ну вот, я его вновь увидела. Кто, что я теперь?»

Ноги словно приросли к полу. Саня закрыл глаза, перерубив визуальную связь, готовую вырасти до толщины субботнего ленинского бревна.

Сощурился и двинулся сквозь толпу.

– Я не знаю, о чем говорить, – сказал он спустя вечность после того, как приблизился к ней. – Здравствуй.

– И я не знаю. Привет.

– Я нашел тебя. Извини. Очень долго искал.

«Разве расскажешь? О том, как Кратер колол мне эту прозрачную дрянь? О том, как предательски дрожали наши руки?»

– Сейчас мы заговорим фразами из «Москва слезам не верит».

– Давай уйдем. Развяжем языки. Мир встал на уши. Теперь каждому есть что сказать.

Фея кивнула:

– Я не одна.

– Я тоже не один.

Кораблев оценивающе посмотрел на Витька. Тот криво ухмыльнулся, помрачнел, однако эта болезненная детская ревность не представляла никакой угрозы.

– Не будет обижать нас? – Саня решился произнести слово, месяц назад расколовшееся на «я» и «ты».

– Нет. Он редко дразнится. Не злобно. Говорит, что я его Лазарь в юбке. Что у меня внутри гремят пустые банки. Что чувствовать я перестала. И не умела никогда.

Витек собрался вклиниться в обсуждение собственной персоны, но Кораблев не дал ему это сделать.

– М-да… На менестреля не похож, но, очевидно, способен заполнить паузу между словами.

«Влюбленных?» – срезонировали мысли Феи и Сани.

– Я рада тебя видеть, – уверенно сообщила Фея.

На крыше «скорой», салютуя победе сил любви над силами рока, закрутилась мигалка. Сирена, которую завел Толян, тронувшись с места, заревела как бегущий к пропасти бегемот. Клаксоны свадебного кортежа звучат иначе. Они возвещают о счастье.

Фею и Саню предупреждали о роке.

Дмитрий Маликов: «Дыши»

Вечером, когда они наконец-то остались одни, она рассказала о том, что мешает ей остаться вместе с ним:

– Я не могу чувствовать так, как раньше.

Они вновь лежали рядом, но прежней близости не было. Перед глазами словно стояла дверь, в которую завтра утром уйдет один из них. А другой навсегда навесит пудовый замок.

«Куда уходят чувства? Может, в ту серую мерцающую бездну, из которой меня вытащил Витек? Смерть после смерти?»

– Я не могу любить, – пыталась оправдываться Фея.

Кораблев подумал – именно такие слова становятся причиной цунами, землетрясений, истощающей неуверенности в прочности этого мира.