Шрифт:
– Однозначно, – ответила Оля, наклонилась к Шаману, перелистнула его экземпляр презентации в конец. Там было множество дипломов, аттестатов, сертификатов, благодарностей, оформленных на Балашову Ольгу Юрьевну – аудитора, эксперта, оценщика…
– Зачем тогда работаете на «скорой»? – хрипло спросил Кратер, кивнув на завораживающие регалии девушки.
– Это своего рода искупление – дань государству, которую должен приносить каждый уважающий себя бизнесмен.
– А две сто – выходит, цена услуги? – Костя совершенно по-детски прыснул в кулачок («кулачок» закрыл половину его лица).
– 2100 – это наше будущее, о котором пока никто ничего не знает. Увы.
Мужчины пораженно молчали.
«С потрохами пожрет нас молодое, но удалое поколение», – подумал Саня и отчаянно заскучал по Фее.
«Скорая» въехала во двор Пушкинского музея. Столь экстравагантное место для ночевки выбрал Шаман. Будучи олигархом, он красиво бухал с работниками музея («Там еще дамочка была… как же ее? Как же эту неприступную мымру звали?..»), потом уютно ночевал в специально оборудованных гостевых комнатах. Видимо, на почве всемирного катаклизма Костю замучила ностальгия.
Их встретили хмурые охранники, которым после Костиного звонка какой-то важной федеральной шишке сообщили почти из поднебесья о представительной делегации и попросили быть любезными.
Дополнительно предложенный кэш, двадцать кило «зеленых», заставил разлепить уста, коротко проинструктировать, предложить компании тусклый фонарик и бесшумно исчезнуть, предварительно указав на низенькую дверь, через которую предполагалось проникнуть на территорию музея.
– Не удивляюсь, что из Эрмитажа тащили достояние республики. В этом мире все возможно даже без щедрых чаев и чудес, – заверил Костя.
Выгружались в полной темноте, настороженно поглядывая на ментовский «BMW», из которого явно координировалась вся чрезвычайная операция.
Кораблев пошел вперед. Оля быстро схватила в «Газели» какие-то вещички и побежала за ним. Кратер ревниво посмотрел вслед. Но догонять постеснялся.
– Слушай, не подумай, что я девственник какой, – горячо шептал он Косте, пока скользили по анфиладе залов вслед за пляшущим впереди светом, – но меня активно ломает. Не могу придумать, о чем с Олей… Теряюсь. Хоть одно преимущество у меня есть? По сравнению… – смущенно замолчал.
– Для человека в эдаком прикиде у тебя даже два неоспоримых достоинства. Форма твоя тебя украшает – раз, и ты даже с этой очаровательной щетиной совсем не похож на таджика – два.
– Больше ничего?
– Извини, дорогой. Все, что я о тебе знаю, напоминает о пяти трупах в славной биографии.
– Давайте прибавим ходу, – предложил догнавший их Толян, чувствующий себя неуютно среди хмурых средневековых рож, разглядывающих его из темноты.
Приближаясь к впереди идущим, они услышали, как Саня рассказывает медсестре историю своей любви и смерти на брудершафт с Кратером.
На периферию светового круга выплывал профиль Оли, обращенный внимательным и восхищенным взглядом на смазливую рожицу Кораблева.
Ей было интересно. Лихо. Что еще нужно молодой девушке для счастья? Теплая июльская ночь в преддверии конца света, убаюкивающий свет тусклого фонарика, трое почти мифологических мужчин, жаждущих ее (сутенер-водитель – не в счет) внимания, бесценные шедевры мирового искусства повсюду и ожидание чуда, казавшегося возможным благодаря тому, что люди стали отчасти бесплотными, но почти всесильными.
Очень простая легенда (рассказ Феи).
Тени ушедших сидят у костра
Melodika: «Tornado» & Алиса: «Лодка»
– Кажется, среди умерших это жуть какая древняя байка. Понятное дело – слушала я вполуха. В общем, где было дело, не скажу. Ни имен, ни времен, ни адресов-явок тоже не помню. Знаю только – у жмуриков в мире этом век очень короток. Здесь подстерегают их и соблазны, и другие страхи-ужасы. Умирают, несколько дней живут по инерции, не успеют освоиться – окрестности уже как в тумане и пиши пропало…
Во все времена самые сообразительные из «устойчивых» старались вдохнуть смысл в послежизненное существование, продлить, рассказать побольше новичкам. Однако скованные иллюзиями фантомы – плохие носители информации, индивидуалисты и временщики дохлые. Поэтому отродясь сброд, шатание в наших рядах и никакой преемственности.
Впрочем, речь не об этом. Случилось как-то окочуриться молоденькому парню и еще более молоденькой девушке. Все бы ничего. Поторчали бы они в нашем зазеркалье недельку-другую, вообразили бы себе какую-нибудь иллюзию по нутру – золотой унитаз или собственную эскадрилью Су-37, и – прощай, головушка… Но эти двое оказались одержимы поисками любви и искать ее продолжали более чем усердно. Проблеме бы поспособствовали легкие на воплощение фантазии, но наши герои помимо всего прочего оказались закаленными в боях реалистами и воображать амурные мифологические сюжеты не хотели.