Затем выдохнул пары и вытер проступившие слезы.

– Дрянь, конечно, но лучшего на острове все равно не достанешь, правильно?

– Правильно. Прежде, когда был жив Анатоль, он умел гнать спирт из водорослей, через крышу…

– Через крышу? – удивился Рик, чувствуя, как одеревеневшее с похмелья тело постепенно приобретает гибкость.

– Да. В мастерской возле ангара крыша жестяная. Днем разогревается и на чердаке жуть просто какая духота, а ночью прохладно, выступает вода и скатывается по желобу прямо в бочку. Анатоль это дело подсмотрел и стал на чердаке водоросли сбраживать, их тут на берегу полным-полно. Оно, конечно, пованивают они очень, но как через крышу перегонятся, так запаху значительно меньше. Правда, и ржавчины в этой водке было немало – красная она была от ржавчины, – однако получше крипки. А нагонял ее Анатоль за неделю двадцатилитровую канистру.

– А крепость была какая?

– Градусов двадцать пять. И не фильтровалась, зараза, как мы ни старались – мутна, и все тут.

– Ну, это нестрашно.

– И то верно.

– А что же потом с этим Анатолем случилось? – спросил Рик, садясь на деревянный стул, сделанный, как и шкафчик, из рыбных ящиков.

– Дык «трапеция» его склевала. Едва до мелководья дотянул и там уже развалился.

– На «трайденте» летал?

– Не знаю, я в них не разбираюсь. Мордастый такой, и как взлетал, так черный дым за ним.

– «Трайдент», – кивнул Рик. Мордастой эта машина выглядела из-за вынесенных вперед дополнительных масляных радиаторов. Но так выглядели лишь машины с форсированными двигателями, у которых была вдвое большая мощность. Эта мощность использовалась для обеспечения большей грузоподъемности и возможности уходить от преследователей – чаще всего от беспилотных полицейских аппаратов. Но против «трапеций» у «трайдента» шансов было мало, ведь беспилотник обладал в полтора раза большей скоростью.

Плюс роторные пушки, для которых в «трайденте» не было места – все свободное пространство в нем занимал полезный груз.

Груженая машина получалась слишком тяжелой и дымила при взлете, перенапрягая даже форсированный двигатель.

– Значит, вы с Анатолем на жизнь тут не жаловались?

– Да, выпивки хватало. А вот Ральф не пил, только порошок нюхал.

– Ральф?

– Ну да. Он еще до Анатоля летал.

– На «мордастом»?

– На «мордастом». Выпивка его не интересовала, только порошок и бабы. Он к проституткам на Тамеокан летал и к девкам подороже, а потом хвастался.

Рик кивнул. Его сосед Карлос тоже пользовался услугами «девок подороже». А в последний раз они виделись, когда Рик уходил с Гарсиа. Карлос тогда удивленно на него вытаращился и сказал: «Рик, это вы?»

Оказалось, что он слышал тот ночной выстрел и решил, что Рик свел счеты с жизнью.

Ну не дурак ли? Думай что хочешь, но зачем же в лицо говорить?

Ему еще повезло, что Рик за него заступился, Гарсиа хотел этого художника, как он выразился, «закопать прямо здесь».

– Портретист, – произнес Рик и усмехнулся.

– Чего? – спросил Промис.

– Да это я о своем, – отмахнулся гость. – Так чего там Рыжий Гринго?

– «Трапеции» его срезали. Почитай у нас на глазах. Он уже обратно шел – в темноте, перед рассветом. Обычно береговая охрана в это время спит, но «поморникам» все равно – они не устают и спать им не хочется. Ну и срезали… Прямо на отмель и рухнул. Самолет развалился, но из товара кое-чего спасти удалось. Обратно-то порошок идет, в капсулы запаянный. Шибко дорогой, зараза. Так что из груза почти ничего не пропало, только без пилота остались.

– И много у вас тут пилотов перебывало? – спросил Рик, чтобы сразу все выяснить и закрыть не слишком радостную тему.

Промис взял надкусанное яблоко и протянул Рику.

– Хочешь?

– Нет, спасибо. Может быть, позже.

– Тогда сигарету?

– Не курю.

– А смысл?

– Просто не привык в свое время. В училище немного покуривал, но потом бросил.

– Правильно. А я закурю, хотя лучше бы выпить, но нельзя, сеньор Ромеро скоро появится.

Промис достал из пачки сигарету и прикурил от плазменной зажигалки.

– Я здесь четвертый год на подхвате, – сказал Промис, выпуская к потолку струю дыма. – За это время было трое. А сколько до меня – не знаю. Самым первым, которого я застал, был Спайк. Бывший военный, полный отморозок. Знаешь, что этот парень однажды учудил?

Промис нагнулся над столом, заготавливая неожиданную развязку.

– Чего учудил?

– Его раз «трапеции» пощипали, так он на другую ночь отправился наносить ответный удар и бомбил их бутылками с зажигательной смесью. Устроил на полицейской базе несколько пожаров, так они потом на островах такую чистку начали, что мы три недели носа не показывали. А сеньор Ромеро тогда чуть не пристрелил этого Спайка, но тот не испугался. Он уже ничего боялся.

Не успели Рик с Промисом перебрать все интересующие их темы, как издалека послышался рев двух моторов «Феникс», которые стояли на катерах только преуспевающих контрабандистов.

– О, это сеньор Ромеро! – произнес Промис, поднимая кверху указательный палец.

– И что, пойдешь встречать на берег?

– Нет, он сейчас сам придет с Гарсиа и Гильермо.

Рик задумчиво кивнул. Ему снова хотелось выпить. Прежде он в это время находился на работе и о выпивке думать было некогда – сеньор Кавендиш всегда находил ему какое-нибудь занятие. Здесь же к выпивке располагало все – новая обстановка, незнакомый потолок, запах табака, солнце за окном. За какую бы деталь ни зацеплялся взгляд Рика, она напоминала ему о том, что полноценные вечера в «Синем марлине» остались в прошлом, и будущее казалось Рику тревожным и малоперспективным.