– Машина этого человека будет взорвана сегодняшней ночью, – сказал Егор. – Кем? Вами?

Он казался рассерженным.

– Чего вы молчите? – спросил он. – Или я не прав?

– Почему же? – возразил Ожогин, выключая компьютер. – Правы. Действительно, машину этого… субъекта сегодня ночью взорвут. – Он покачал головой. – Все-таки я не могу в это поверить…

– Это была ваша последняя просьба? – резко оборвал его Егор.

– На сегодняшний день – да.

– В таком случае, могу я уйти к себе?

Ожогин нахмурился:

– В чем дело, Егор?

– А вы не понимаете? – вскинулся тот.

– Ну, могу предположить, – пожал плечами Ожогин. – Вам что, жаль этого типа?

Егор возмутился его тону – насмешливому, презрительному, как будто речь шла о насекомом.

– Это же человек! – воскликнул он.

– Допустим, – ответил с улыбкой Ожогин. – Но в первую очередь он наркоторговец, то есть преступник, губящий десятки жизней. К тому же он насильник, растлитель малолетних и просто мерзавец, каких мало.

– Все вышеперечисленное доказано? – спросил Егор.

– Считайте, что доказано.

– И вы полагаете, что жить ему не следует?

– А вы полагаете иначе?

Ожогин с улыбкой недоумения смотрел на Егора. Тот понял, что ничего не добьется.

От отвел глаза, но увидел только физиономию Курбатова, выражающую, как и Ожогин, ту же насмешку и презрение – но уже по отношению лично к нему, к Егору.

«Вот бы кто расстрелял меня с превеликим удовольствием, – подумал он. – И рука бы не дрогнула, и на душе был бы праздник».

– Я полагаю, – твердо сказал он, обернувшись к Ожогину, – что убийство есть убийство. И вы должны будете за него отвечать.

– Ответим, – кивнул Ожогин. – Обязательно ответим. Только я не понимаю, как вы, человек, наделенный таким даром, что он почти равняет вас с богами, можете всерьез волноваться из-за подобного типа? Ведь это же таракан, мерзкая жаба, тупое и безмерно жадное существо. Стоит ли в принципе обращать на него внимание? Червяк, раздавленный в колее, заслуживает большей жалости, чем этот выродок.

– Он человек, – упрямо повторил Егор. – И я никогда не был сторонником подобных методов.

Ожогин покивал:

– Ну да, вы же гуманист. Так сказать, профессия обязывает. Что ж, пусть ваша совесть будет чиста, тем более что это ни в коей мере вас не касается. Просто забудьте то, что видели, – и все.

Егор промолчал, давая понять, что в любом случае он останется при своем мнении.

– Теперь вот что, – как ни в чем не бывало сказал Ожогин. – Как вы связываетесь с Чернышовым?

– У меня передатчик в кармане, – сказал Егор.

Ожогин покосился на Курбатова:

– Почему не обнаружили?

Тот перевел взгляд на своих молодцов.

– Не понял!

Те виновато развели руками:

– Мы искали, товарищ полковник…

– Передатчик активируется, только когда соприкасается с кожей головы, – сухо сообщил Егор, испытывая симпатию к провинившимся охранникам, чем-то напоминающим ему Дикого. – Ваши приборы не смогли бы его обнаружить.

– Понятно, – кивнул Ожогин. – Нанотехнологии. Итак, Егор, сообщите генералу Чернышову обо всем, что здесь сегодня произошло.

Егор помедлил с ответом.

– И про кавказца тоже? – предварительно спросил он.

– Да, – кивнул Ожогин. – Расскажите все, что видели.

– А если генерал Чернышов захочет его спасти? – спросил Егор.

– Пусть попытается, – улыбнулся Ожогин. – Но, по-моему, у него нет шансов.

– Почему же?

– Но вы же сами видели, что машина будет взорвана, не так ли?

Глаза Ожогина скрывались за очками, но Егор так и видел их насмешливое выражение.

– Верно, – сказал он. – Но попытка – не пытка, а генерал не из тех людей, которые покрывают произвол.

– Камень в мой огород? – улыбнулся Ожогин. – Думаю, вы плохо знаете Аркадия Борисовича.

Он склонился к Егору и доверительно положил руку ему на плечо.

– Не будьте наивны. Я ценю ваши человеколюбивые устремления, но надо быть объективным. Кого спасать, Егор? Вы видели этого человека в первый раз. Не знаете его имени, не знаете, кто он и где живет, не знаете о нем ничего! Что вы можете сообщить Чернышову? Что скоро произойдет убийство какого-то кавказца? Какого? Их в Москве тысячи, к великому сожалению, и все – или почти все – отъявленные негодяи. И кого будет спасать наш благородный генерал? Это, знаете ли, пойдите туда, не знаю куда…