— А, ну, ладно… А то мы почти приехали, а мне вдруг в голову стукнуло: не пришлось бы возвращаться…

Действительно буквально через несколько минут мы подъехали к воротам затейливого особняка, увенчанного круглым куполом и выглядящего, как помесь мечети с пряничным домиком. Внутри и снаружи него сияли разноцветные огни, ритмично стучала музыка и время от времени фонтанами начинали бить фейерверки. Прямо с порога нам пришлось обняться с хозяином дома — патлатым здоровяком в новёхоньком смокинге, за версту благоухавшем фиалками. Перед Бу на стол плюхнули огромную вазу с игристым вином — штрафную — но он, вопреки моим опасениям, только помотал головой, мол, мне еще ребят обратно везти. Тогда нас принялись кормить. Лично мне бухнули на тарелку такую порцию деликатесов разом, что ею можно было на выбор либо накормить оголодавшую роту стройбата, либо продать и на вырученные деньги купить вполне приличный продуктовый магазин.

Честно говоря, весь этот пир горой напомнил мне мечту третьеклассника. Все что-то жевали, хлебали сладкие напитки, играли в какие-то шумные массовые игры с беготней по саду и пулянием друг в друга из пистолетов, выплевывающих потоки конфетти. Женщин среди гостей почти не было: всего пара дамочек — явно чьи-то жены — чинно восседала в сторонке, благосклонно наблюдая за резвящимися мужьями.

Но стоило только огромным стенным часам (размерами всё же несколько уступавшим Спасским курантам, зато с перламутровым циферблатом и золотыми стрелками) начать бить полночь, как весь этот детский восторг резко прервался. Музыка смолкла, свет погас, и в наступившей тишине официанты принялись ставить на столы зажженные канделябры.

Бу подтолкнул Хитча локтем в бок:

— Ну, давай, нос!

Мы вышли на середину зала, мой партнер взмахнул руками, накрывая меня прихваченным с собою куском ткани, и — уже в лисьей шкуре — я громко завыла обещанную «Ёлочку»:

— Вау-вау-ваувау-вау-вау-вау-у…

Гости зашлись от аплодисментов. Бу озирался по сторонам с таким счастливым и гордым видом, словно ему только что присвоили почетное звание Трижды Героя Мира, а мы быстренько осуществили обратное превращение и принялись раскланиваться.

Как только восторги публики утихли, Бу подошел к нам, вручил обещанную плату и спросил:

— Ну как, поедем или еще тут посидим?

— Нет. Тут хорошо, конечно, — я очень старалась быть вежливой, — но нам завтра на поезд, нужно отдохнуть.

— Ты что, Бу, за руль собрался?! — встрепенулся стоявший невдалеке хозяин дома.

— Да, я же фокусников обещал в гостиницу отвезти…

— Зачем? Пусть здесь ночуют — комнаты свободные есть!

— Нет-нет, мы с утра уезжаем из города, — запротестовал Хитч.

— А гремлины как же? — двинул, судя по тону, свой решающий аргумент хозяин.

Бу успокаивающе похлопал его по плечу:

— Ничего, Воха, у меня на машине такая сигнализация — ни один гремлин не залезет! Да и не верю я в них, если честно. Я быстро — отвезу ребят и вернусь.

Когда мы шли к машине, Хитч осведомился:

— Что это еще за гремлины такие? Никогда не слышал!

— Ну, гремлины, — начала объяснять я, — это такие мелкие сказочные существа, типа домовых. Залазят в моторы и вообще в механизмы всякие и всё там портят…

— Ага, — поддержал Бу, — У нас думают, что эти самые гремлины с полночи Рождества и до самого рассвета выползают и пакостят. Поэтому в 12 часов ночи всё электричество выключают, машины останавливают. Типа боятся.

— А ты не боишься? — с усмешкой подтолкнул меня напарник, когда я карабкалась на сидение, — А то остались бы… Самое ценное имущество у тебя всё равно с собой — книжка про Неоцененного падишаха и возвышение купца Абу-Сатина…

— Ратина, — поправила я, — Сатин у пролетарского писателя Горького был.

— Вы это о чем? — проявил интерес наш поклонник, взобравшись на водительское место.

— Да так, про книжку одну…

— А… А я думал: про меня. У меня ж Ратин фамилия.

— А вместе получается — Бу Ратин, да? Буратин! — я не сдержалась и довольно невежливо расхохоталась.

— Чего это она? — обиженно обернулся тезка сказочного персонажа.

— Не обращай внимания, — успокоил его Хитч, — Просто в нашей стране есть сказка про человека с таким именем…

Но объяснить он ему уже ничего не успел, да и мне резко стало не до смеха. Мотор автомобиля неожиданно взвизгнул, как собака, которой наступили на лапу, что-то под нами заскрипело и заскрежетало, и внезапно утративший свой здоровый румянец пыс прошептал:

— Тормоза… И руль болтается… И газ… Вот ведь буква «Ц»! Гремлины!

Машину мотало по обледенелой дороге. Казалось, что она несется всё быстрее и быстрее. «Вот и всё моё счастье!» — невольно мелькнуло у меня в голове. Хитч прижал меня к себе, и даже сквозь куртку мне было слышно, как колотится его сердце. Страшнее всего было вот так просто сидеть, не в состоянии ничего предпринять, и ждать неминуемого конца. Вот тебе и возвращение домой, вот тебе и Новый Год!

Мелькнули столбики знакомой остановки, и тут же автомобиль закрутило на месте, развернуло, и мы помчались прямо на тротуар и дальше — на стену дома… перед которой зыбким маревом качалась та самая «опасная дверь». Лишь бы не промахнулись! Одной рукой я инстинктивно вцепилась в Хитча, другой — в плечо сидящего впереди Бу и судорожно зажмурила глаза. Удар!