Гул превратился в более отчетливое эхо в каменных стенах и Алькир четче услыхал прибывших с визитом, точнее сказать, говорил один человек, служащий библиотеки, распорядитель литературы, следивший в галереях за порядком, в западном секторе Башни. Голос у Мариса был заискивающий и взвинченный, будто у нашкодившего кота:

— Милостивые господа еще раз прошу извинить за неудобства… если бы я заранее знал о вашем прибытии я…

К сожалению, его никто не слышал и, тем более, даже не удосуживались отвечать, молча и скупо, гости следовали в апартаменты летописца.

Черствый почувствовал легкий мандраж. Редко Мариса можно было довести до такого состояния — отдрессированной собачки. Значит, прибыли серьезные и важные люди! Снова критики его трудов?

Алькир бегло собрал писанину в стопку и попытался запихнуть в верхний ящик стола, к сожалению, это ему сделать не удалось, ворох листов собрался довольно приличный и не желал лезть на свободную полку.

— Летописец Алькир Черствый весь день работает…

— Прекрасно, мы его долго не задержим. Разговор будет исключительно по делу.

Исключительно знакомый баритон! — Алькир машинально призадумался, да времени, увы, не осталось, гости стояли уже перед самой дверью в его рабочий кабинет.

— Прошу…

Можно подумать визитеры не зашли, если б Марис им вежливо не предложил? Ошибочная глупость. Такие гости войдут в любые двери столицы Королевства Людей! — подумалось Алькиру с холодком в душе.

Дверь скрипнула и Марис, виновато скривился, жиром он завесы до сей поры, и не смазал, а стоило.

В кабинет летописца, скандального и встревоженного сейчас, вошли Верховный канцлер Мейдрина — сир Томаш Иртвин, а также, буквально следом за ним, Верховный судья Судейской Главы барон Серион Вольдрен. В теплых дорожных плащах, замотанных с головы до пят. Без тени возмущения на суровых лицах, но предельно серьезные и сосредоточенные. Уже по одному ихнему виду можно было заключить, что господа прибыли не ради забав и увеселительной прогулочки. Алькир опасался дисциплинарной критики, на которую были хватки писаки герцогской канцелярии, но вовремя вспомнил, что именно от лидеров государственных служб ему пока еще не доводилось слышать и слова упрека, такие люди не позволяли себе опускаться до такого низкого кощунства, значит, вывод другой — случилось что-то экстренно важное и неординарное.

— Я же говорил… — начал Марис.

— Пшел вон! — еле слышно процедил сквозь зубы Вольдрен.

Распорядитель мигом осекся, развернулся и сиганул на лестничный пролет. Донеслось приглушенное и скорое шарканье его ног. Алькир потревожился, чтобы тот случаем не свернул себе голову на крутых и скользких от наледи ступенях.

— Значит, так живет летописец Алькир Черствый? Просто и без вкуса, но зато… с книгами, — сир Иртвин подошел к многочисленным стеллажам, рассматривая подписанные корявым почерком корешки книг. — Значит, здесь хранятся скандальные произведения современного публициста и летописца?

— Осмелюсь узнать, уважаемые господа, вы прибыли ко мне с инспекцией? — затаив дыхание, спросил Черствый.

На этот раз ответил Верховный судья, все время стоявший посреди комнаты:

— Для таких целей, Черствый, мы к тебе прислали бы почетный эскорт стражи, и они быстренько собрали тебя и все твое… — Серион пропустил слово "барахло": — имущество в мешки. Бо-о-ольшущие мешки. И пригласили, достаточно вежливо, пригласили! Приехать ко мне в крепость Судейской Главы для милой беседы со мной или с моим заместителем… палачом. Ты со мной согласен?

— Вполне, — нечетко, хрипло, ответил Алькир пересохшим от волнения голоском, сдавленным будто тисками. Колючий взор Вольдрена неустанно его буравил.

— Над чем сейчас работаешь, Черствый? — шагая между рядами полок, спросил Томаш.

Беда надвигалась!

— Над рукописью…

— Х-хе, — барон повел плечами. — Естественно над рукописью, наверняка не вирши пишешь расфуфыренным дамам и проституткам? Или пока граф Сермен Коршун отсутствует проверять твою работу некому? Кто тут у вас за старшего?

Точно с проверкой приперлись!

— Майор Эрих Радонский.

— Ого! — воскликнул барон Вольдрен. — Уже майор?

— Еще с прошлого года, — между прочим отзначил сир Иртвин, возвращаясь к столу.

— Я слышал, граф Коршун забрал с собою в поход и своего верного помощника, советника Богдаша?

Алькир едва заметно кивнул. Им ли не знать очевидных фактов?

— А скажи-ка, Алькир, — как бы, между прочим, надвинувшись на летописца, обратился Верховный судья, — а ведомы ли тебе последние новости столичной жизни?

Алькир лихорадочно думал. И чего они пристали к нему? К старику?

— У тебя есть, на чем присесть? Или мы так и будем стоять по центру твоего кабинета? — довольно сердито выпалил Верховный канцлер.

Разбитый и ошарашенный Алькир заметался у стола, чуть не перекинув за спиною стул, на котором сидел, спохватился и освободил соседний от кипы бумаг и дорожных книг с картами. Сгрудил все на пол и поставил расшатанный экспонат перед Вольдреном, а затем, свой — сиру Иртвину, оставшись стоять перед уважаемыми господами на ногах.