Кошмар с таинственными и нераскрытыми секретами. С предназначениями пророческого характера. Можно ли заглянуть в будущее и увидеть свою судьбу, если настоящее окружено мрачной и бесполезной реальностью?

Войчек был готов к любым поворотам судьбы, но только не к этим. Гибель храма Хизельмаш сломали его уверенность в себе, сломали поставленные цели на будущее. Он жил ради выживших ребят, ради призрачной надежды в возрождение каких-нибудь надежд, он жил ради данных им предсмертных клятв воеводе Хесаму. Теперь, когда от храма остались развалины, а его враг погребен вместе с защитниками крепости, на Войчека обрушилась душевная апатия. Безразличие к себе и окружающему его миру. На что он еще реагировал, так это на скупые разговоры с подмастерьем, на визиты Мальры, на бесцеремонное шаловство Рихтора, и естественно, на постоянный, каждую ночь повторяющийся, ночной кошмар в своем сознании…

Череда видений, однажды увиденных им. Послание цветка-провидца:

"Мальчуган и две девчонки, ободранные и перепачканные кровью в узких тоннелях…"

"Неясный силуэт твари-волка или… жуткого монстра, раздирающего одного за другим воина в боевых формах…"

"Странный незнакомец, похожий на эльфа, в окружении паренька и двух девчонок, смутно знакомых — бегут болотными топями, спасаются…"

"…за беглецами погоня — эльфы-воины и эльфары с отрядами тварей, преследуют замученных людей…"

"Твари окружили крепость и осажденные отбиваются из последних сил…"

"Две армии столкнулись опять после двухлетнего примирения…"

"На холме силуэты фигур, покоренные судьбе, готовые на смерть, во имя мира на Зоргане, во имя — вечной справедливости!.."

Картина пророчеств смешивается, как карты в колоде и Войчек панически падает в пропасть подсознательного кошмара, барахтается в пучине страха и переживаний…

Вскакивает на скомканной лежанке и лихорадочно хватается за рукоять ятагана, вытаращив в черную пустоту пещеры безумный взгляд.

— Мастер Войчек, что с вами? — Зашептал с участием Ежник, стоявший в эти часы на страже.

Отсутствующий взор храмовника становится осмысленным, глаза скользят по застеленным спальным мешкам и мирно дремавшим на них подмастерьям. Войчек успокаивается, подводится на ноги и осторожно, ступая через спящих, проходит к выходу из пещеры, туда, где разведен небольшой, скромный костерок, на котором закипал чайник. Сильфид поблизости невидно, скорее всего, ночуют в смежных коридорах. Мальра запретила им оставлять надолго одних выживших храмовников, королева помнила данное покойным Хесамом обещание и ловила свой момент на ходу. Вряд ли кто-нибудь из крылатого народа, так просто отрешится от возможности стать полноправным мастером, воином храма Хизельмаш! А тот факт, что старейшины и мастеровые, остались в живых в лице единственного кандидата, то есть Войчека, лишь подталкивал маленький воинственный народ на радикальные меры, в данном случае — на существенные переговоры. Войчек устал оправдываться и огрызаться. Действительно, формально он имел полную власть посвящения кандидатов в число бойцов храма. Фамильный меч был в его руках, но формальности далеко от реальной жизни, Войчек помнил о Лайке и Матеусе, помнил о караулах в Кишке Змеи, и, конечно же, помнил, что ритуал ему все еще не под силу осуществить. Магия должна идти от самого сердца, а не на основах эмоций и желаний. Плетения могли сложиться только в случае абсолютных условий выполнения ритуала, иначе… возможны, немыслимы результаты! Магия Хизельмаша не игрушка на День Аллона, способна и погубить вершителей колдовства! Одним словом — Войчек боялся, что у него может что-то не получится, и оттого паниковал, чувствовал в себе неуверенность и фальшь, поэтому о возрождении храма пока думать было рано.

Он присел на голый камень у самого чрева в пропасть, рядом разместился Ежник во все оружие, хмурый и чуть нервный. Войчек чувствовал себя неловким и полностью разбитым, по итогам последних дней.

Вороново Ущелье!

Войчек непроизвольно дернулся.

Ежник молча, протянул ему кружку с горячим отваром. Мастер клинка и ножа благодарно кивнул, осторожно угощаясь приправленный медом и травами кипяток.

Кинди заворочалась во сне и заметалась на подстеленных под голову плащах.

Да не его одного мучают кошмары!

— Марек выздоравливает, — промежду прочим тихо начал беседу Ежник, чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание.

Войчек молчаливо продолжал хлебать из кружки, игнорируя собеседника, на душе было хреново, и разговор не клеился.

— Утром снова прилетят сильфиды… — опять завел караульный воин.

Войчек в душе хмыкнул, а когда они не приходили, в последние дни седмицы — всегда.

У них одно на уме — кровное родство с храмом!

Мальра, Рихтор, да что там! — все племя крыланов спит и видит себя в ордене Хизельмаш!

Почему-то от такой мысли Войчеку становилось тяжело на душе, нет, естественно сильфиды кровью и потом заслужили вечное партнерство с храмом Хизельмаш, но мастер понимал, душой понимал, что еще не готов на поспешные шаги и выбирать в решениях следовало до конца все, хорошо обдумав и взвесив.

— Утром мы поднимемся наверх…

Ежник поражено посмотрел на старшего группы.

— Наверх? Но ведь сильфиды говорили, что там все разрушено?!

— Не кричи! Успокойся! Я им верю! Но следует все самостоятельно проверить, ясно? Это наш храм. Это наш дом. И мы в ответе за него!

Ежник виновато потупил взор, хорошо, если все спали, а если кто-нибудь подслушивал их беседу? Что они подумают в первую очередь о нем? Скажут ему в лицо, что он трус?

— Я должен быть уверен в гибели… — вряд ли кто-то из храмовников, после схватки с (гризолоидами) тварями остался в живых, если кто и выжил, то его тут же прикончили наемники Лестора: — противника. Во дворе храма могли остаться враги, да и этажи храма мы полностью не проверили, в общем, разведка за нами.

Ежник согласно поддакивал, естественно, как мастер скажет, так и будет, не иначе.