— Я зайду! — крикнула она, Открывая дощатую дверь.

Денисов подождал, пока Влада Вайнтрауб открыла ключом калитку. За широким штакетником начинались шеренги цветов — астры, тюльпаны, гладиолусы.

«Старику Нейбургеру было бы легче расследовать это дело… — Денисов довел свою мысль до конца, — еще и потому, что он не путался бы в десятках куиним– народных имен, звучавших по-разному, так не похожих одно на другое, а в действительности бывших аналогами -многочисленными вариантами единственного библейского имени».

— Подождите, я открою воду…

Женщина подошла к стояку водопровода, повернула кран -пластмассовый шланг, надетый на раструб, мгновенно округлился. Вода пошла.

«И вообще — старик сразу заметил бы мотив убийств, о котором я только догадываюсь, — ведь родословное древо раскидывает ветви у них на глазах…»

— Такая жара… — Она открыла замок, но внутрь не пошла, опустилась на крыльцо. Тут была тень, промытые содой и порошками доски.

Денисов устроился напротив нее на скамейке.

«Итак, Юдит выслали за проституцию…»

Он вспомнил переданные ему Богоразом слова израильского премьера, когда ему доложили о первых проститутках на улицах его столицы: «Видите, у нас все, как у других народов!…»

Из этого ему, Денисову, следовало с самого начала исходить…

— Когда это прекратится? — Жена Вайнтрауба заговорила о том же. — Вы знаете?

Он пожал плечами.

По его версии, убийство в комнате матери и ребенка было последним.

— Златка была такая смешливая… — Влада Вайнтрауб удобнее вытянула ноги. Ногти у нее на ногах были тщательно подрезаны, покрыты неярким лаком. — Могла часами хохотать. Ни с чего! Просто так, по пустякам… Родители — все внимание ей… Самая младшая!

Денисов не отреагировал, хотя жена Вайнтрауба исподволь предложила заведомо неверный вариант.

— Вы уехали из Латвии, когда ей было…

— Двадцать лет, — она быстро взглянула на него.

«В двадцать восьмом… — подумал Денисов. Год этот фигурировал в материалах, полученных Антоном из Информационного Центра. — В этом году будущая жена Вайнтрауба -Влада, или Луба, Хойна — эмигрировала из буржуазной Латвии, а ее сестра в том же году была зарегистрирована как проститутка…»

— А что представляла собой ваша старшая сестра? — спросил он.

— Юдит? О, это была замечательная девушка…

— Привлекательная?

— Главное, я бы сказала, очень серьезная. Много читала, ходила на женские курсы. Родители думали, что она будет заниматься наукой или общественной деятельностью.

— Вы так ничего и не знали о ней с тех пор, как уехали из Вентспилса?

— Я считала, что они все погибли.

— А они? — Это было похоже на допрос. — Они тоже считали вас погибшей?

Она подняла голову, словно готовясь возразить, но неожиданно согласилась:

— В общем, да.

Лицо ее неожиданно порозовело, пятна разной величины и силы пошли по щекам.

— Удивительная судьба, — Денисов продолжил. — Единственный раз увиделись почти через полвека и снова расстались. И на этот раз уже навсегда…

— С Юдит… — Язык не слушался ее. — Мы договорились встретиться через пару дней, и не пришлось… Мы все -чья-то мишень. Жертвы…

Денисов кивнул.

— Я думаю вот о чем… Первой погибла Юдит, а следующей — не Злата, а Сусанна Маргулис, сестра вашего мужа, которая к тому же жила не в Риге, а совсем в Москве и не имела отношения к вашим сестрам…

Жена Вайнтрауба смотрела на него выпученными глазами. Он продолжил:

— …А Злата прожила до своей гибели еще целых пять лет и погибла не в Риге, а в Москве. Почему? На это можно ответить так… Именно с Сусанной Юдит поехала в Ригу в тот день, когда все вы встретились на взморье. Сусанне надо было получить заказанные ею железнодорожные билеты, у Юдит тоже были дела… В электричке Сусанна Маргулис что-то узнала от Юдит, поэтому она и погибла второй… Таким образом, мы находимся сейчас на пороге раскрытия всех трех преступлений…

Денисов не сразу понял, что жене Вайнтрауба плохо. Вскочил. В ведре на терраске плавал ковш. Денисов зачерпнув воды, бросился к жещине. Она взглядом указала на защипленный английской булавкой карман. Кроме конверта, там лежала еще облатка с лекарством. Он выудил таблетку, протиснул ей в рот между зубами, дал запить. Вода, не попадая в рот, стекала по подбородку. Старуха смотрела на него немигающими глазами, словно хотела что-то сказать.

Денисов помог ей лечь, бросил под голову куртку. Он слышал, как за штакетником прошлепали спадающие с ног тапки, толстая Лида-Зельда куриным голосом оповестила о прибытии: