Три пожилые женщины словно бродили по трехкомнатной квартире, пока каждая из троих внезапно не оставалась один на один со своим убийцей, который бродил здесь же, вместе с ними и которого все они хорошо, а главное, долго знали.

«Представить это можно лишь теперь, когда все три нераскрытых дела собраны на одном столе…»

Он заглянул в спецпроверки зональных Информационных Центров:

«Вайнтрауб — репрессирован внесудебным органом, дело прекращено в связи с отсутствием состава преступления…»

Справки на Владу Вайнтрауб, Лиду-Зельду, Сусанну Маргулис, Богоразов, Нейбургера были идеально чистыми -хозяева их судимы не были.

— Надо обеспечить охрану четы Вайнтраубов. Это первое, -сказал Королевский. — И, главное, жены Вайнтрауба… Если с нею что-нибудь случится, мы себе не простим! И нам не простят…

— Главк Московской области берет это на себя, я уже говорил с руководством, — важно кивнул заместитель по оперработе.

— Кроме того, необходимо заново передопросить ряд свидетелей… Теперь мы четко знаем, чем интересоваться!

Снизу позвонили по внутреннему, Бахметьев взял трубку.

— Пусть поднимаются, мы ждем, — он нажал на рычаг.
– Вайнтрауб приехал…

На лестнице, потом в коридоре послышались шаги. Мужчина с тростью шел медленно, чуть волочил ногу. Женщина была в мягких туфлях без каблуков.

— Кажется, сюда… — Вайнтрауб без стука открыл дверь.

На нем была старомодная черная пара с узкими лацканами. Ноги старика подгибались, он опирался на трость, вытянутую далеко вперед.

— Прошу. Сюда, пожалуйста, — Бахметьев поднялся.

— Найти вас тоже, знаете, сложность… — старик сначала пропустил в кабинет жену. Глаза зорко щурились в прозрачных, чистейшей воды линзах, оправленных металлом.

— Здравствуйте, — жена его, в полотняном костюмчике, в суконных аккуратных шлепанцах, жалко улыбалась одними глазами. Под веками у нее темнели мешки.

— Садитесь, — Королевский придвинул стул.

Вайнтрауб опустился с трудом. Согнутая спина мешала ему сесть прямо, он развернулся по диагонали, чтобы не касаться стула, далеко отставил опершуюся на трость руку.

Жена устроилась за его спиной, ближе к окну.

— Что будем делать, товарищи? — У Вайнтрауба был пронзительный голос, под стать зоркому взгляду из-за высшей пробы импортных линз. — Я хотел, чтобы вначале вы познакомились с этим… — Он достал из кармана небольшую книжечку, передал Бахметьеву, тот взглянул на нее, отправил дальше. — В ней о том, кто я…

«Персональный пенсионер союзного значения…» — Денисов ознакомился с документом последним и вернул удостоверение хозяину.

— Член партии с двадцать первого года… Такие вот события. — Черный, модный когда-то костюм был ему широк, болтался в плечах и рукавах. Представившись по форме, Вайнтрауб почувствовал себя увереннее. — Я приехал жаловаться, товарищи…

— Ваше право, — сказал Бахметьев.

Видновский зам по оперработе, который благодаря своему имиджу простоватого и одновременно крепкого «мента» мог ставить любые вопросы, в любом порядке, спросил, не задумываясь:

— А что вы нам посоветуете, товарищ Вайнтрауб? Вы ведь тоже юрист! У вас есть этому объяснения?

— Не могу понять! Ничего не идет на ум! — Вайнтрауб покрутил отставленной на длину руки тростью. Заместитель из Видного не учел: на вопросы, которые задают с ходу, отвечают тоже особенно не задумываясь. — Кому мешали эти женщины? Разве мало они натерпелись в своей жизни…

Невольно он высказал довод против мотива преступления, в котором, казалось, невозможно было усомниться, — против мести: «Кому мешали эти женщины?»

«Не месть!…» — Денисов думал об этом. Убийца действовал по осознанной пока только им одним, жестокой необходимости. — Словно чего-то опасался со стороны своих жертв…»

— …Одной ногой они уже стояли там — в лучшем мире. Две сестры… Карл уехал? — спросил Вайнтрауб неожиданно.

— Нет.

— Младшая сестра — Златка погибла из-за него. Они плохо жили, она не могла ему доверять… — Вайнтрауб, не отпуская отставленной в сторону трости, чуть переместился в сторону жены, все еще как бы развернутый по диагонали. — Наездник, одно слово! Всю жизнь у него на уме только бабы и лошади…

— Она жаловалась вам? — спросил Королевский.

— Жене. Пять лет назад. И то коротко. Несколько слов. Кому приятно рассказывать такие вещи…

Жена Вайнтрауба, подтверждая, молча кивнула.

— …Еще Юдит! А теперь я должен в первую очередь думать о своей жене.

— Вы не отдыхаете на даче? — спросил зам по оперработе. Непонятно было, что он имел в виду. Хотел услышать, что неудобная для оперативного обслуживания пара не живет больше на обслуживаемой территории?

— Нет. — Старик закрутил тростью. — Там ни горячей воды, ни врача. Сами понимаете. Не тот возраст… Кроме того, зрение. Один глаз совсем не видит. В институте Краснова, где меня консультируют, ничего хорошего не обещают. Так что… Жена там сажает цветы, ездит, поливает. Отводит душу…