Сейчас дома Ю. Киселева в Крыму больше нет. Его сожгли, а затем бульдозерами и отбойными молотками снесли оставшиеся после пожара каменные стены. Кому же этот дом помешал? Кому было выгодно лишить инвалида его убежища, политого трудовым потом? Как впоследствии выяснилось, двое неизвестных в штатском в тот вечер перед пожаром ходили по соседям, спрашивая керосин. Затем нахально, на виду у всех взломали дверь дома, включили свет, находились внутри до глубокой ночи. А в 3 часа все вспыхнуло, как огромный факел.

В этой цепочке событий, в ее жестоко направленной последовательности — угрозы, обыски, избиение и пожар не могут быть случайностью. Никто не поверит, что кто-нибудь из простых людей безо всякого повода способен избить парализованного или человека без ног. Мало кто способен поджечь дом, тем более, что он был достаточно известен по стране и за ее пределами, и был выстроен руками инвалида с помощью его друзей. И уж тем более выясняется подлинное положение событий, если Ю. Киселеву уже задолго до этого грозили уничтожить его дом тем или иным способом и расправиться с ним самим, если он не прекратит правозащитной деятельности. Перед этим по нескольку раз в месяц в дом врывалась милиция, осматривала его и переписывала фамилии гостей, рассчитывая, вероятно, этим их запугать. А во время одного из обысков следователь Бурцев заявил: «Это для вас плохо кончится…». И действительно, дом можно поджечь разве что из жажды мести, из желания сделать человеку зло. Интересно и то, что для подготовки местного населения к этой акции в поселке, где этот дом простоял без малого четверть века, специально распространялись слухи о том, будто Киселев (его там знают все и уважают) «связался с бандой, спекулирующей наркотиками, за что из мести бандиты и сожгли дом, а сам он посажен в тюрьму за пьянство, разврат и торговлю наркотиками». Таким образом, бездушная государственная машина отомстила Ю. Киселеву за его правозащитную деятельность, целью которой было улучшение положения инвалидов в СССР.

Сейчас продолжают постоянно ломать автомобиль Ю. Киселева, особенно на дни торжественных праздников или событий. Так, например, на время Олимпиады прокололи колесо и отвернули стеклоочиститель. А на День Прав Человека, который каждый год 10-го декабря проводится в Москве на Пушкинской площади молчаливой демонстрацией, в машине Ю. Киселева происходят самые неожиданные поломки, — то испортился аккумулятор, то отвернули фары и так далее. И весь этот ремонт ему приходится делать своими руками, так как стоимость работы на станции техобслуживания очень высока. Однажды, когда Ю. Киселев не смог поехать на демонстрацию на машине, он решил поехать на троллейбусе. Прямо на остановке его схватили неизвестные в штатском, насильно засунули в машину и отвезли в милицию, где продержали весь вечер. При этом у Ю. Киселева отлетели пуговицы на рубашке, куда-то была выброшена одна из специальных палок, которые служат ему опорой при передвижении, а один из непредставившихся назвал его «сукой». Перед расставанием начальник группы задержания ради благополучия Ю. Киселева цинично посоветовал ему «не вылезать из дома».

Неизвестно, сколько еще предстоит выстрадать Ю. Киселеву, так как известно, что власти в СССР никогда не успокаиваются до тех пор, пока человек еще окончательно не сломлен, пока в нем остались хоть небольшие ростки справедливости, пока он продолжает оставаться непримиримым к злу, насилию и произволу. Таков Юрий Киселев… И пусть каждый, кто прочтет эти страницы, помнит о борьбе мужественного человека за право жить по-человечески и думает о том, как помочь ему во исполнение общечеловеческого долга помощи брату, попавшему в беду…

В мае 1981 года моя жена была вызвана в Управление КГБ г. Владимира, где ей сказали, чтобы мы подавали заявление на выезд из СССР. «Да что вы, какой выезд, — начала возражать жена, — да у нас за границей и родственников-то нет, которые могли бы послать нам вызов…» — «Это неважно, вы только захотите, а „родственники“ найдутся…» Но мы принципиально отказались уезжать.

Ровно через год, после 5-го обыска в моей квартире сотрудниками КГБ, в мае 1982 г., на меня было заведено уголовное дело по ст. 191 УК РСФСР «сопротивление властям». Участились и визиты сотрудников КГБ, всякий раз с предложениями уезжать, — «иначе посадим, так что другого выбора у вас нет».

Следователь Цыклинский: «Что же Вам, Валерий Андреевич, еще остается делать, ведь статья предусматривает срок заключения до 5-ти лет!..».

Вызов пришел удивительно быстро, всего за 6 дней (судя по почтовому штемпелю). Мы начали оформлять документы на выезд. Разумеется, все это было связано с огромной бюрократической волокитой и сбором всевозможных бумаг. Власти г. Юрьева-Польского, к которым приходилось обращаться, уже давно зачислили нас в категорию «антисоветчиков» и «отщепенцев». Поэтому всякий раз они заставляли нас подолгу ходить за каждой бумажкой. Вот уж поистине, правая рука не знает, что делает левая… Наконец-то, решил я, если наш выезд из СССР нужен прежде всего не нам, а КГБ, пусть они и оформляют документы. Стоило нам обратиться к начальнику УКГБ г. Кольчугино Маликову, «обслуживающего» наш район, по тому или иному вопросу, как все решалось без всяких замедлений. Мы отказались даже выплачивать по 700 рублей за каждого из нас за отказ от гражданства, и ничего, только пришлось написать объяснение, что таких денег у нас нет. И действительно, где нам было их взять?

Наконец, документы собраны и мы получили выездные визы в ОВИРе г. Владимира. Уже перед тем, как мы должны были выезжать на нашем «Запорожце» из г. Юрьева-Польского, к нам пожаловал сам Павел Павлович Маликов, чтобы «высказать несколько напутственных слов», которые сводились к тому, чтобы «не клеветать на Западе…». С женой П. П. Маликов был более откровенен: «Не думайте, что на Западе вы будете в безопасности, — если надо, мы вас и там достанем…». Вот какой диалог произошел у меня с Маликовым после таких «напутственных слов»:

— Я знаю, что вы, Валерий Андреевич, хотите ехать в ФРГ, — сказал Маликов, — уж вас там, наверное, хорошо встретят…

— Как всех выезжающих… — ответил я.

— Вы, наверное, едете к этому, как его? — делает Маликов вид, будто забыл имя человека, к которому мы «едем».

Я сразу понял уловку Маликова и кого он имеет в виду, но не подал виду.

— Кого Вы имеете в виду?

— Ну этого, как его?.. — при этом Маликов сделал даже жест рукой, как бы прищелкивая пальцами. — Который тоже недавно уехал…