Шрифт:
—Десять месяцев, — сказал он, когда они поднялись наверх. — Около десяти месяцев после катастрофы.
Софи прокляла собственный язык, когда услышала в его тоне сдерживаемый гнев. Ей захотелось потянуться к нему и...
И что? Облегчить его боль?
Ведь она едва могла сдержать свое собственное горе.
— В комнате Элени есть фотография ее матери, — сказал он, прерывая ее мысли. — Я поставил ее туда, когда Фотини умерла. Казалось, что она помогает Элени, когда та скучает по матери. Вот, пожалуйста. — Он отошел в сторону и указал на пару дверей. — Это твои апартаменты. Вещи уже распаковали. — С натянутой улыбкой он добавил: — Я оставлю тебя, чтобы ты смогла отдохнуть и устроиться на новом месте.
Потом он повернулся и ушел. Его движения казались скованными. Из-за того, что он был ею недоволен, или из-за боли, которую Костас до сих пор испытывал?
Да, но почему это так важно для Софи? Почему ей хочется побежать за ним и постараться его утешить? Впрочем, этого она не сделает. У нее было слишком много здравого смысла.
Остаток вечера Софи провела как в тумане. Она надеялась, что это из-за долгого полета. К тому времени, когда она приняла душ, переоделась и съела ужин, который, как настоял Костас, принесли к ней в комнату на подносе, она была в изнеможении.
Горничная поспешно вышла, пожелав ей спокойной ночи. И Софи даже рассмешило то, что ей пришло в голову, будто она окажется здесь наедине с Костасом. Она не понимала самого очевидного: в доме такого размера должен находиться персонал, занятый полный рабочий день.
Ее комната по размерам не уступала половине ее дома в Сиднее. А ванная! Настоящий кошмар для уборщицы — со всем этим сверкающим мрамором и огромными зеркалами на двух стенах.
Она накинула на плечи шаль и зашагала по толстому ковру к стеклянным дверям. Она только еще раз посмотрит на этот великолепный вид, а потом ляжет спать. Софи вышла на балкон.
Как тихо...
Софи вдохнула свежий ночной воздух. Подойдя к углу длинного балкона, она резко остановилась: чья-то темная фигура загородила ей дорогу.
—Разве ты не можешь заснуть, Софи?
Ей казалось, что его голос скользит по ее коже, как тяжелый шелк. И ей стало жарко.
Костас сунул руки в карманы. Вдохнув ее нежный аромат, он почувствовал, что они сжались в кулаки.
Он пришел сюда, чтобы подумать, чтобы собраться с силами, готовясь к очередному дню отчаянной надежды и невыразимого страха. Он начал находить утешение в безмолвной темноте.
А потом появилась она, лишив его самообладания...
Подобное искушение было пыткой. Ее тело могло привести его в восторг, но у него другая миссия: он должен был оберегать и защищать эту женщину, даже от самого себя.
—Я просто собиралась подышать свежим воздухом, — объяснила Софи, таким высоким и чувственным голосом, что он понял: она тоже чувствует ту силу, которая влечет их друг к другу.
Софи повернулась, словно собираясь уйти.
—Оставайся. Я не буду тебе мешать. Я как раз собирался уходить.
—Нет! Тебе незачем уходить. Это я не хочу мешать твоему уединению.
И снова она с трудом произносит слова, словно задыхается.
Ему вспомнилось, как мать предупреждала его сегодня утром: «Ее можно так легко обидеть, Коста. Обращайся с ней хорошо».
—Все в порядке, Софи. Я все равно собирался войти в дом и проверить, как дела у Элени.
Он прошел мимо нее — так близко, что почувствовал тепло ее тела. Вдохнул ее соблазнительный аромат и крепче сжал кулаки. Почувствовал, как напряглись его шея и плечи.
Не сводя глаз с двери в комнату Элени, которая находилась дальше, он продолжал идти.
—Наслаждайся покоем. Потом ложись спать и хорошенько выспись.
Перед завтрашним днем ей надо хорошенько отдохнуть.
Да, вот на чем ему нужно было сосредоточиться: на анализе крови, на возможностях для лечения Элени. На долгом обсуждении, которое у него завтра будет с врачами. На чем угодно, но только не на гибком теле Софи, теплом и соблазнительном, всего в нескольких метрах от него...
—Спокойной ночи, — еле слышно прошептала она, и он споткнулся.
Потом втянул голову в плечи и зашагал дальше.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Софи проснулась поздно утром. Голова была тяжелой — ночью ее мучили тревожные сны. К счастью для своего душевного покоя, она не могла их вспомнить. Но она подозревала, что в них фигурировала пара внимательных черных глаз.
Завтракала Софи в одиночестве, в солнечной маленькой гостиной. Еще одна горничная объяснила ей, что kyrios, хозяин, совещается с врачом своей дочери. После завтрака Софи воспользовалась возможностью получше осмотреть место, где она оказалась.