Балконные двери на этой стороне дома вели на широкую террасу, а оттуда — на безукоризненный газон. Она зашагала по газону, чувствуя, как ее лицо освещают теплые лучи солнца.

Внимание Софи привлек чей-то смех. Элени ехала на ярко-оранжевом трехколесном велосипеде по дорожке в конце сада. За ней шла молодая женщина, заботясь о том, чтобы девочка сохраняла равновесие.

Софи наблюдала за ними. Элени подняла глаза и увидела ее. Софи ощутила что-то вроде чувства вины. Как будто ей, сильной и здоровой, не следовало здесь находиться, когда такой маленький ребенок борется со своей страшной болезнью. Как будто это она окажется виноватой, если нельзя будет сделать пересадку...

Элени перестала смеяться и широко раскрыла глаза. Потом остановилась и поставила ноги по обе стороны велосипеда.

Она сказала с серьезным видом:

—Kalimera sas. — Доброе утро. — Kalimera, Eleni.

Девочка повеселела и наклонила голову набок, словно для того, чтобы лучше разглядеть свою новую, двоюродную тетю. Потом быстро заговорила по-гречески.

—Siga, parakalo, — с улыбкой сказала Софи. Медленно, пожалуйста. — Then katalaveno. — Я не понимаю.

Элени от удивления открыла рот. Девушка, которая стояла рядом с ней, наклонилась и объяснила, что Софи не понимает по-гречески.

—Я немного говорю по-гречески, — сказала Софи. — Но я давно на нем не разговаривала.

—К сожалению, Элени не говорит по-английски, — сказала девушка, которая представилась ее няней.

Элени слезла с велосипеда и зашагала прямо к Софи. Подойдя к ней, взяла ее за руку. Софи почувствовала прикосновение маленьких теплых пальчиков. Она взглянула в бледное, серьезное лицо и в темные глаза Элени, и почувствовала, что какой-то холодный узел, образовавшийся внутри нее, начал таять.

Неудивительно, что Костас так настаивал на том, чтобы она приехала в Грецию. Жизнь была слишком драгоценна, чтобы проводить ее бесцельно. И, глядя сверху на это худое маленькое личико, Софи получила, пусть и отдаленное, представление о любви и желании защитить, которые он, должно быть, испытывал к своей дочери. И ощутила силу отчаяния, с которой он искал способ спасти ребенка.

—Ela, — настойчиво сказала Элени, потянув ее за руку. Иди сюда.

Вышла из дома в сад, сказали ему. Но куда именно? Костас окинул взглядом бассейн, газон и окрестности дома. Врач ждал ее в доме, готовый взять у Софи анализ крови для первого теста на совместимость.

Костас прошел мимо английского сада и направился к дорожке, видневшейся посреди плодовых деревьев, которая вела в оливковую рощу, а оттуда — на пляж.

Врач подождет, это не было проблемой. Но он, Костас, хотел, чтобы это сделали сейчас. Он должен был знать, успешным ли окажется результат.

Он должен был...

Услышав смех, Костас резко поднял голову. Он обошел изгородь и резко остановился.

Элени и Софи. Они сидели на траве в старом фруктовом саду, скрестив ноги и наклонившись над чем-то.

—Жук, — сказала Элени по-гречески.

—Жук, — повторила Софи.

—Зеленый жук.

—Зеленый жук, — подражая, послушно произнесла Софи.

Его дочь учила Софи греческому языку! Позади них на каменной стене, сидела ее няня и плела

венок из маргариток.

—Hoc.

Элени дотронулась пальцем носа Софи.

—Нос.

Софи сделала то же самое, а потом слегка ущипнула Элени за нос в форме пуговки, и та захихикала.

У Костаса в горле образовался ком, и он с трудом проглотил слюну. Последние несколько месяцев, он так редко слышал смех своей малышки!

Должно быть, он пошевелился. Что-то заставило Элени и Софи поднять глаза. Элени тут же поднялась, подбежала к нему и обняла его ноги.

—Papa!

Он нагнулся, поднял ее на руки и кружил в объятиях до тех пор, пока она не завизжала от радости. Потом прижал девочку к себе. И через плечо Элени взглянул в глаза Софи. Софи перестала смеяться, и он увидел, что ее охватило волнение.

Ему стало жарко — она его понимает. Это столько обещало! Но и грозило тем, что он потеряет выдержку...

—Иди сюда, — сказал он, резко отворачиваясь. — Кое-кто хочет тебя видеть.

Стоя на ступеньках у парадного входа, Костас смотрел, как машина врача едет прочь по подъездной аллее. Его лицо освещали теплые лучи солнца, морской ветерок легко касался воротника рубашки. Он замечал лишь это, и все...

Кроме этого, он ничего не чувствовал. Ни волнения, ни горячей надежды, которую испытывал вчера.

Или он лгал самому себе? Делал вид, что ничего не чувствует, чтобы избежать страха? Страха, что результат теста окажется отрицательным.

—Костас? — тихо и неуверенно, произнесла Софи.

Он понял, что никогда не слышал, чтобы она произносила его имя. И ему понравилось, как оно звучит.

—Костас, все ли в порядке?

Голос Софи теперь раздавался ближе, она подошла к нему и дотронулась до его рукава. От ее прикосновения у него закипела кровь. Он сжал кулаки, чтобы инстинктивно не накрыть ее руку своей.