— Пока,— пробормотал я.

— Пока,— ответила Эбби, и уже сквозь смеженные ресницы я увидел, как она остановилась в дверях, улыбаясь мне.

— У тебя классная задница,— сказала она и вышла.

Это меня чуть не разбудило опять. В течение нескольких секунд я смотрел на дверь, пока мои веки снова не отяжелели. Ну и манеры. Что ж, девушка работает банкометом в Лас-Вегасе. Вы же не станете ожидать, что она окажется непорочной, как Святая Дева. Нет, не святая, и не дева.

Мои глаза медленно закрывались, и тут я заметил, что подсчитываю месяцы. Сколько времени прошло с тех пор, как я был в постели с Ритой? Шесть месяцев? Семь. С тех пор, как она в последний раз отказалась поехать со мной на ипподром.

Это довольно много, семь месяцев. Я лежал, размышляя обо всем этом, прислушиваясь к плеску воды в душе, представляя себе женское тело, на которое льется эта вода, мечтая, что, может быть, когда-нибудь смогу любоваться этим телом; и так, пребывая в весьма хорошем настроении, что довольно странно для человека, в которого совсем недавно выпустили несколько пуль, постепенно и плавно я погрузился в спокойный сон без сновидений и не просыпался до тех пор, пока Эбби не закричала.

Я сел, огляделся по сторонам и обнаружил, что в комнате помимо меня находится незнакомый мужчина с пистолетом. Он стоял буквально в шаге от двери.

Лампа не горела, но серый дневной свет пробивался сквозь задернутые шторы, и, к сожалению, я его разглядел.

На нем были шляпа и плащ, в руке, как я уже говорил, он держал пистолет, и этот пистолет был направлен на меня; и глаза его, холодные и тусклые, тоже смотрели на меня.

Эбби снова закричала, потом что-то разбилось. У нее были неприятности, но я ничем не мог ей помочь. Проку от меня все равно было как от мертвого, поэтому я не стал даже пытаться ничего предпринимать.

В соседней комнате опять что-то разбилось. Затем раздался незнакомый мужской голос, вернее рев, и в нем прозвучали гнев, удивление и боль. Человек у двери раздраженно обернулся, затем снова уставился на меня и помахал пистолетом.

— Не двигайся,— сказал он хриплым полушепотом.

Не двигаться? Разве он не собирается застрелить меня в любом случае? Разве не он стрелял в меня вчера? Если нет, то что он делает здесь? Что делает здесь его пистолет? Что делает его друг с Эбби?

Трах! Мужчина в соседней комнате взревел еще громче.

Что делает Эбби с его другом?

Мужчина с пистолетом тоже хотел это знать. Он отступил на шаг с очень раздраженным видом и как раз собирался выглянуть в дверь, когда мимо нее пролетела настольная лампа. Мы оба услышали, как она разбилась, а потом разбилось что-то еще не то в гостиной, не то рядом, в коридоре, а Эбби и тот, кто был с ней в комнате, одновременно завопили. Мужчина с пистолетом рявкнул на меня:

— Сиди на месте, ясно? Если не хочешь, чтобы ничего с тобой не случилось.

— Я хочу, чтобы ничего со мной не случилось,— сказал я, надеясь, что это всего лишь грамматическая ошибка.

— Тогда оставайся на месте,— повторил он.— Не вставай с этой кровати.

— Можете на это рассчитывать,— заверил я его, но, похоже, он меня не услышал.

Он уже вышел и стоял в холле. Бросив напоследок взгляд в мою сторону и взмахнув пистолетом, он двинулся к двери гостиной.

В течение минуты ничего не происходило, но уж затем началось полное безумие. Грохот удвоился, утроился, все это чем-то напоминало день Святого Патрика на Третьей авеню.

И вдруг — резкая тишина.

Я прислушался. Тишина? Тишина.

Что произошло? Что происходит? Что случилось с Эбби?

Я должен был выйти, говорил я себе. Неважно, мог я встать с кровати или нет, не имеет значения, что я был раздет, безоружен и слишком слаб, чтобы передвигаться; я должен был выйти туда и сделать все от меня зависящее, чтобы помочь ей. Если что-то случилось с Эбби…

И тут она сама влетела в комнату, наткнулась на комод, развернулась и закричала на парня, который ее втолкнул:

— Ты, вонючий ублюдок!

Волосы взлохмачены, косметика размазана, одежда смята — все в беспорядке. Потрясающее, безумно-прекрасное видение, самое прекрасное, которое я когда-либо встречал в жизни.

Мой дружок с пистолетом вошел в дверь, наставил пистолет на Эбби, как будто указывал на нее пальцем, и заявил:

— Ты вовсе не леди.

— Зато ты джентльмен,— огрызнулась она.

Она отвернулась от него и подошла ко мне.

— Как ты, Чет? — спросила она.— Они тебе ничего не сделали?