Бледное лицо Демиана заливал лунный свет, и оно не отражало ровным счетом ничего. Совершенные черты застыли прекрасной маской. Холодной. Не-живой.

— Демиан!.. — слабо шепнула Марина, чувствуя, как сердце железным обручем охватывает смертельный холод. Ответом ей был пронзительный нечеловеческий взгляд. Густая непроглядная чернота полностью залила его глаза, и было это настолько жутко, что Марина оцепенела, не в силах пошевелиться, совсем как расколдованные ею носительницы. Невозможно было убежать, и ей оставалось только пассивно наблюдать за тем ужасом, что творился с Демианом. В его взгляде полыхал страшный черный огонь, который жег его изнутри, на лице отразилась невыносимая мука, которую не испытывало еще ни одно живое существо. С тихим стоном он пошатнулся и опустил густые ресницы. А когда вновь посмотрел на полумертвую от страха девушку, он был уже другим человеком…а может и не человеком вовсе. Только проступало сквозь знакомые черты что-то чуждое и очень древнее. Губы кривила усмешка, более похожая на звериный оскал, а в глазах затаилось само Зло.

В висках упругими толчками отдавались удары сердца, ногти до крови впились в ладони. «Пусть это прекратится! — мысленно взмолилась Марина, не в силах даже закричать, потому что спазм сжал горло. — Сколько можно его мучить? За что ему всё это?!»

Молодой маг закрыл лицо руками, покачнулся и рухнул на колени. Внутренне надеясь, что все кошмары позади, Марина осторожно отвела ладони от его лица, от волнения забывая дышать. Теперь это был прежний Демиан, только очень усталый и измученный, как после тяжелой и продолжительной болезни.

— Забудьте про меня, Марина, — едва слышно прошептали его побледневшие губы, и погасший взгляд молил о пощаде. — Забудьте… Поверьте мне, так надо… Прошу вас…

Из уголка его губ медленно потекла струйка черной, ртутью поблескивающей в зловещем лунном свете крови. Марина опустила глаза и сдавленно вскрикнула, когда увидела страшную рану на его груди. Разум безразлично констатировал — с такими ранениями долго не живут… Но почему? Чем он заслужил?!

— Глупая девчонка! — высокий насмешливый голос невидимой женщины шурупом ввинчивался в сознание; он раздавался прямо в голове, без участия слуха. — Делай, что тебе говорят, пока не стало плохо! Тебе ли, маленькой человеческой девчонке, со мной соперничать?! Убирайся прочь с моей дороге или я тебя уничтожу…

— Послушайтесь совета, Марина… — простонал Демиан. С трудом поднял голову, и в его измученных глазах девушка увидела боль и смерть. — Я должен убить вас…

— Госпожа! Проснитесь, госпожа!.. — Марина тяжело приходила в сознание, страшные образы ночного кошмара не торопились ее отпускать. Девушка повела вокруг полубезумными глазами. Взгляд приковало к себе пляшущее пламя свечи, выхватившее из ночной темноты испуганное лицо кормилицы Ш`ерпы. Ее рот был немного приоткрыт, выражение лица под съехавшим набок чепчиком выглядело даже уморительно. В другой раз Марина, может, и посмеялась бы, но сейчас ей было не до того. Тем не менее, юная герцогиня уже машинально нацепила на себя маску спокойствия и наставительным голосом, поразившим ее саму, медленно и четко произнесла:

— Осторожнее, Шерпа, не урони свечу на кровать, у тебя руки трясутся. Поставь ее на столик и успокойся.

Перепуганная женщина машинально кивнула и избавила кармаллорский замок от потенциальной угрозы пожара. Затем, немного поколебавшись, присела на краешек кровати своей воспитанницы и тихонько спросила ее:

— Госпожа…Как вы?

Марина привычно поморщилась — подобное обращение ее бесило. Возможно, что настоящая герцогиня Ариата воспринимала бы это как нечто само собой разумеющееся, но она-то сама — простая провинциальная девчонка, выросшая в обычной семье среднего достатка, и все эти титулы и слуги казались ей чем-то неправильным, незаслуженным и уж точно лишним.

— Шерпа, пожалуйста, не обращайся ко мне на «вы», я же тебе в дочери гожусь. И уж тем более не зови меня госпожой, ты свободный человек, а не моя собственность. Нет, ну что за рабовладельческий строй!..

Кормилица почтительно внимала словам своей юной подопечной. Странная она всё же и вещи говорит в высшей степени странные… Пожалуй, ни одна живая душа в огромном фамильном замке, кроме, разумеется, его хозяина и самой молодой герцогини, не знала всю правду о чудесном возвращении дочери герцога в мир живых. Уж Шерпа-то до мельчайших подробностей помнила тот страшный черный день, когда крошка Ари покинула земной удел и отправилась догонять свою покойную матушку, герцогиню Сивилину, что умерла через пару дней после рождения дочери. Сколько искренних слез было пролито! Хоть никто и не сомневался в том, что светлая и милая, как солнечный лучик, Ари попадет в лучший из миров, всё же жаль было ясноглазой девочки, так и не успевшей как следует прочувствовать вкус жизни, увидеть красоту мира, испытать земные наслаждения… А уж на почерневшего от горя герцога, потерявшего жену и дочь, и вовсе смотреть было больно и страшно. И стыдно, словно провинились чем перед ним. И вот в семнадцатый день месяца белых рос прошлого года герцог вернулся в свои владения из телларионской крепости, да вернулся не один… Неслыханная новость разбудила сонный кармаллорский замок, на быстрых крыльях людской молвы разлетелась во все концы. Еще день не успел смениться днем, а весь далеко не маленький Кармаллор уже гудел как гигантский улей. В роскошных галереях замка и в грязных свинарниках, в кузницах, мастерских и лавках, в богатых домах горожан и старых лачугах самой отдаленной и захудалой деревушки на все лады обсуждали появление герцогини Ариаты. Какие только домыслы не строили богатые фантазией подданные! Если бы Марина выслушала только десятую часть того, что о ней рассказывали, она бы надолго лишилась дара речи… Шептались, будто бы она и не человек вовсе, а полуночник, искусно принявший облик герцогской дочери, ведь известно же всем, что полуночники любят прикидываться почившими родственниками и друзьями своих жертв. Вот только что-то не спешила мнимая «антариесская тварь» корчиться от боли, выходя на яркий дневной свет, да и на честное железо и охраняющие знаки, которыми ее исподтишка осеняли испуганные люди, никак не реагировала. Болтали также, что владетель Алистер ездил в Телларион не за тем, чтобы требовать боевых магов для защиты от осмелевшей нечисти, а умолять тамошнего Магистра Запрещенными чарами да проклятой некромантией вернуть ему умершую дочь. И уговорил, а как иначе? Коли не верите, так посмотрите, вот ведь доказательство, перед глазами, — ходит, разговаривает, смеется. Правда, находились противники и этой версии — почему же тогда юная герцогиня, якобы вызванная с того света поганым колдовством, выглядит уже как молодая девушка, а не как девочка, которой она умерла? Почему она выросла за эти десять лет, словно живой человек? Да и охраняющие знаки опять же… Словом, версий было великое множество, одна другой невероятней и страшней. Вот только до «официальной» версии, доведенной до сведения подданных лично герцогом на следующее утро после знаменательного приезда, никто из фантазеров не додумался. А была эта версия на фоне остальных, пожалуй, самой правдоподобной и начисто лишенной всяческой потусторонней чепухи. Согласно ей, герцог, не без оснований опасаясь за жизнь и здоровье единственной дочери, организовал театрализованные похороны, дабы хоть до поры до времени уберечь девочку от избыточного внимания со стороны «добрых» соседей, убедив их в ее смерти. А юная герцогиня тем временем была тайно доставлена в телларионский замок под защиту древних стен и под присмотр суровых волшебников. Там она десять лет спокойно росла, понемногу постигая магические премудрости. А теперь, когда она выросла и стала более-менее самостоятельной, любящий отец решился вернуть дитя в лоно семьи да пред светлые очи герцогов, которые, без сомнения, безумно счастливы увидеть в добром здравии наследницу баснословного состояния пожилого батюшки. Вот и весь сказ. А кому не нравится — его проблемы. Поначалу к такому толкованию происходящего отнеслись с изрядной долей недоверия. Считать юную герцогиню восставшим мертвецом, антариесской нечистью или созданием телларионских магов было куда как интересней. Вот только девушка не торопилась никого убивать направо и налево, как то подобает любой уважающей себя нечисти, не совершала никаких странных поступков и вообще вела себя как обычный человек. Даже повадки ее удивительно напоминали маленькую Ари. Пришлось волей-неволей согласиться с тем, что перед ними действительно герцогская дочь, живая и даже не заколдованная.

Вот какие сложные размышления успели пронестись в голове кормилицы, пока она вполуха выслушивала странные рассуждения девушки. Марина резко замолчала и села в кровати, обняв руками колени, и безучастно уставилась в одну точку. За окном был конец месяца поющих ветров, а потому ощутимо тянуло сквозняком, который приятно остужал кожу, высушивая жаркую испарину. Девушка вздохнула и откинула со лба влажную прядь волос. Одна только мысль о кошмаре заставила вздрогнуть словно бы от холода. Вот только холод тот нельзя было победить, закутавшись в теплое одеяло…

— Доченька, что?

— Шерпа, ты… умеешь… толковать сны? — с трудом выдавила Марина и вновь зябко повела плечами.

— А ты расскажи, что видела, там поглядим.

Девушка передала кормилице весь сон от начала до конца, поведав все мельчайшие подробности, не забыв и о своих чувствах, которые она в нём испытывала. Рассказала даже о том, как встретилась с Демианом, об их непонятных запутанных отношениях. Шерпа не перебивала взволнованное Маринино повествование, только всё больше хмурилась. Наконец девушка закончила и выжидающе посмотрела на задумчивую кормилицу. Сейчас герцогине был просто необходим мудрый совет. Шерпа недовольно пожевала губами и, вздохнув, тихо заговорила: