Хотя он не имел в виду ничего оскорбительного, Поппи вздрогнула.

Для девушки в ее положении.

Ей двадцать три года. Она не замужем. После трех светских сезонов.

Она осторожно высвободила свои руки из его хватки.

 – Я не потеряла ни секунды, – сумела сказать она. – Наше знакомство пошло мне на пользу, мистер Бейнинг. Не надо ни о чем сожалеть. Я не сожалею.

 – Поппи, – произнес он с такой мукой в голосе, что она чуть не расплакалась. Только этого не хватало.

 – Прошу вас, уходите.

 – Если бы вы только могли понять...

 – Я понимаю. Правда. Я буду в полном... – Она осеклась и судорожно сглотнула. – Прошу вас, уходите. Пожалуйста...

Она сознавала, что Амелия подошла к ним и, сказав что-то Майклу, выпроводила его из номера, прежде чем Поппи потеряла самообладание. Дорогая Амелия никогда не трусила перед противником, даже если он был вдвое больше, чем она.

Курица, гоняющая корову. При этой мысли у Поппи вырвался нервный смешок, и обжигающие слезы пролились из ее глаз.

Закрыв дверь, Амелия села рядом с ней и обняла ее за плечи.

 –Ты такая благородная, Поппи, – сказала она, глядя на залитое слезами лицо сестры. – И гораздо добрее, чем он заслуживает. Я так горжусь тобой. Интересно, он когда-нибудь поймет, сколько он потерял?

 – Он не виноват.

Амелия вытащила из рукава платок и протянула ей.

 – Как сказать. Но какой смысл критиковать его, если делу все равно не поможешь? Однако должна заметить... слова «я не могу» слишком легко срываются с его губ.

 – Он послушный сын, – возразила Поппи, прижав платок к глазам, из которых непрерывным потоком струились слезы.

 – Да, конечно... но отныне я бы советовала тебе выбирать мужчин, имеющих собственный источник доходов.

Поппи покачала головой, все еще уткнувшись в носовой платок.

 – Вряд ли для меня есть пара.

Амелия обвила ее руками.

 – Конечно, есть. Поверь мне. Он ждет тебя. И найдет. Придет день, когда Майкл Бейнинг станет для тебя полузабытым воспоминанием.

Вместо того чтобы успокоиться, Поппи разрыдалась по-настоящему, судорожно всхлипывая и сотрясаясь.

 – Боже, – вымолвила она сквозь рыдания. – Мне так больно, Амелия. И кажется, что эта боль никогда не пройдет.

Амелия прижала ее голову к своему плечу и поцеловала ее в щеку.

 – Знаю, – сказала она. – Мне пришлось пережить нечто похожее. Я помню, как это было. Вначале слезы, затем гнев, а потом отчаяние и снова гнев. Но я знаю лекарство от разбитого сердца.

 – Какое? – спросила Поппи, испустив прерывистый вздох.

 – Время... молитва... а более всего любящая семья. Тебя все любят, Поппи.

Поппи улыбнулась сквозь слезы.

 – Слава Богу, что у меня есть сестры, – сказала она и снова расплакалась на плече у Амелии.

Вечером того же дня в дверь личных апартаментов Гарри Ратледжа решительно постучали. Джейк Валентайн, полировавший башмаки хозяина, прервал свое занятие и направился к двери. Распахнув ее, он увидел женщину, которая показалась ему смутно знакомой. Она была небольшого роста, со стройной фигурой, русыми волосами, серо-голубыми глазами, в очках, надетых на кончик носа. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, кто она такая.

 – Чем могу быть полезен?

 – Я хотела бы повидать мистера Ратледжа.

 – Боюсь, его нет дома.

При этой избитой фразе, используемой слугами, когда хозяин не хочет, чтобы его беспокоили, ее губы искривились.

 – Вы хотите сказать, что его нет дома для меня? – поинтересовалась она с обжигающим презрением. – Или что он отсутствует?

 – В любом случае, – невозмутимо отозвался Джейк, – вы его сегодня не увидите. Но его действительно нет дома. Может, что-нибудь передать?

 – Да. Передайте ему!.. Я надеюсь, он сгниет в аду за то, что сделал с Поппи Хатауэй. А потом скажите ему: если он приблизится к ней, я его убью.

Поскольку угрозы убить Гарри были обычным делом, Джейк нисколько не встревожился.

 – И как вас представить?

 – Передайте ему мои слова, – коротко отозвалась она. – Он поймет.

Через два дня после визита Майкла Бейнинга сестер Хатауэй навестил их брат Лео, лорд Ремзи. Как и многие молодые холостяки, Лео снимал на сезон квартиру в Мейфэре, а в конце июня возвращался в свое сельское поместье. Хотя Лео мог спокойно жить со своей семьей в «Ратледже», он предпочитал жить отдельно.