Я совсем не была уверена, что сделала правильный выбор, решившись сегодня вечером пойти туда. Зачем вновь мучить себя встречей с Патчем? Я знала, что мне хотелось быть ближе к нему, даже если это ближе не было настолько близко. Более сильная и решительная личность перерезала бы все ниточки, чтобы окончательно расстаться. Более сильный человек не будет оббивать кулаки о двери злой судьбы. Патча больше никогда не будет в моей жизни. Я знала, что должна принять это, но есть большая разница между тем, что ты знаешь и тем, как поступаешь.

— Кто еще будет? — спросила Ви. — Скотт и несколько человек из школы.

Нет необходимости упоминать Марси и получить мгновенный отказ. У меня было чувство, что поддержка Ви мне сегодня понадобится. — Лучше я свернусь калачиком рядом с Риксоном и буду смотреть кино. Я могу спросить, есть ли у него какой-нибудь друг, чтобы ты могла присоединиться к нам. Мы могли бы устроить двойное свидание. Ели бы попкорн, рассказывали анекдоты, целовались. — Я пас.

Мне не нужен был кто-нибудь. Мне нужен был Патч.

К тому времени, как Ви зарулила на парковку Дельфийского Пляжа, небо было черно-смоляным. Мощные фонари, напомнившие мне прожекторы на футбольном поле средней школе Колдуотера, светили вниз на побеленные деревянные конструкции, карусели, галереи игровых автоматов и мини-гольф, и создавали окутывающий их сияющий ореол. Ни дальше по пляжу, ни в окрестностях не было электричества, что делало парк единственным на многие километры светлым пятном на побережье. Так поздно вечером я не ожидала найти кого-нибудь, покупающего гамбургеры или играющего в воздушный хоккей, и я показала Ви, чтобы она съехала на обочину около проложенных железнодорожных шпал, обрывающихся у воды.

Пошатываясь, я вышла из машины и беззвучно шевельнула губами "до свидания". Ви помахала в ответ, ее сотовый был прижат к уху, так как они с Риксоном прорабатывали детали места встречи. В воздухе по-прежнему держалось тепло уже севшего солнца, и он был наполнен разными звуками — от далекой музыки, доносящейся из Дельфийского Портового Парка развлечений высоко на скалах, до шуршащего по песку прибоя.

Я отошла от гребня из водорослей, который шел параллельно берегу как изгородь, протряслась вниз по склону, и пошла по узкой дорожке сухого песка, который был просто вне досягаемости прилива. Я миновала небольшие группки людей, продолжающих резвиться в воде, прыгая на волнах и швыряя в темноту океана прибитые водой к берегу деревяшки, хотя спасатели давно ушли. Я искала глазами Патча, Скотта, Марси, или еще кого-нибудь знакомого. Впереди в темноте, мигнув оранжевым пламенем, мелькнул костер. Я вытащила сотовый и набрала Скотта. — Йоу. — Я сделала это, — сказала я. — Где ты?

— К югу от костра. А ты?

— К северу от него.

— Я найду тебя.

Через две минуты Скотт плюхнулся на песок рядом со мной. — Ты всю ночь собираешься тусоваться в сторонке от всех? — спросил он меня.

В его дыхании присутствовал резкий запах алкоголя. — Я не большая поклонница девяноста процентов народа на этой вечеринке. Он с пониманием кивнул и протянул стальной термос. — Я не заразный, слово скаута. Пей, сколько хочешь. Я наклонилась достаточно для того, чтобы унюхать содержимое термоса. Мгновенно отшатнулась, почувствовав, как пары обожгли мою гортань.

— Что это такое? — поперхнулась я. — Моторное масло? — Мой секретный рецепт. Если расскажу, мне придется тебя убить. — Нет нужды. Я уверена, что если это выпить — получишь тот же результат. Скотт откинулся назад, уперевшись локтями в песок. Он переоделся в футболку с оторванными рукавами с логотипом Mеtallica на груди, шорты цвета хаки и шлепанцы. Я же была одета в свою рабочую униформу, минус кепка газетчика, жилетка и рубашка. К счастью, я нацепила жакет, прежде чем отправиться на работу, но мне нечем было заменить твидовые брюки.

— Так скажи мне, Грей. Что ты здесь делаешь? Должен сказать, что был уверен, ты кинешь меня в пользу домашнего задания на следующей неделе. Я откинулась на песок рядом с ним и быстро глянула в его сторону. — Ты начинаешь повторяться. Да, я неполноценная. Ну и что? Он усмехнулся. — Мне нравятся инвалиды. Неполноценная поможет мне закончить первый курс. Особенно с английским. О, Господи.

— Если это был вопрос, то ответ — нет, я не буду писать за тебя задания по английскому. — Это ты так думаешь. Я еще не включал Скотта-очаровашку. Я фыркнула и засмеялась, а его ухмылка стала еще увереннее. Он спросил: — Что? Не веришь? — Я не верю, что ты и очарование могут находиться в одном и том же предложении. — Ни одна девушка может сопротивляться моему Очарованию. Говорю тебе, они сходят по нему с ума. Вот основные составляющие Очарования: я пьян двадцать четыре часа семь дней в неделю, я не могу удержаться на работе, не могу сдать основы по математике, и я провожу свои дни, играя в видеоигры, а потом вырубаюсь. Я откинула голову назад, чувствуя, как трясутся от смеха мои плечи. Я начинала думать, что пьяная версия Скотта лучше, чем трезвая. Кто бы подумал, что Скотт самоуничижителен?

— Прекрати ржать, — сказал Скотт, делая мне шутливую подсечку. — А то я стану сомневаться в себе. Я непринужденно улыбнулась ему. — Ты водишь Мустанг. Это должно давать тебе десять очков, по крайней мере. — Потрясающе. Десять очков. Все что мне нужно — еще двести, чтобы выйти из красной зоны. — Почему бы тебе не бросить пить? — предложила я. — Бросить? Ты шутишь? Моя жизнь отстой, даже когда я лишь наполовину это осознаю. А если я брошу пить и увижу, какая она на самом деле, я, наверное, прыгну моста. На минуту мы замолчали. — Когда я пьян, я почти могу забыть, кто я, — сказал он, и его улыбка чуть увяла. — Я знаю, что все еще там, но уже только наполовину. Здесь неплохо, — он выпил термос до дна, глядя на темное море прямо перед собой. — Да, но моя жизнь тоже не так уж замечательна. — Твой папа? — догадался он, вытирая верхнюю губу тыльной стороной ладони. — Это была не твоя вина. — Что делает все еще хуже. — Как это? — Если б это была моя вина, это значило бы, что я просто все испортила, и я бы долго винила себя, но, возможно, в конце концов, смогла бы двигаться дальше. А сейчас я застряла, прокручивая в голове один и тот же вопрос: Почему мой папа? — Достаточно честно, — сказал Скотт.