Но, как я успела понять, гуляя по городу, решить этот вопрос было несложно. Паспорт у меня был, деньги — тоже. А если бы и не было….

Мне не стыдно было признаться в том, что случись такая необходимость, я без сомнений воспользуюсь своими способностями, чтобы получить то, что мне, действительно, было нужно.

Для того чтобы купить новый аппарат, зашла в небольшой салон связи, попавшийся мне на пути. Модель была похожей, да и продавец, молодая девушка, оказалась разговорчивой, так что освоилась я с обновкой быстро.

Пользоваться транспортом не стала, за годы, проведенные на Лилее, отвыкла от этой суеты. Да и ощущения, возникавшие внутри железной коробки, теперь были сродни клаустрофобии, в том виде, в каком я ее себе представляла. Металл воспринимался угрозой, эмоции пассажиров вызывали в лучшем случае недоумение. Присутствующие в них безысходность и агрессивность диссонансом накладывались на внешне обычные, те, которые когда-то были присущи и мне. И, что меня поразило больше всего, я почти не замечала радужного сияния мечтаний. Люди жили в сегодняшнем дне, думая о завтра только с точки зрения выживания.

Я не спешила выносить суждений по этому поводу, слишком хорошо еще помнила о своем прошлом. Но это было грустно.

Так, размышляя обо всем и ни о чем, я дошла до Торгового центра, который сама себе назначила за ориентир. Эта часть города мало изменилась, да и затеряться здесь было значительно проще. Слишком большое наслоение всего, чтобы можно было в этой круговерти заметить мою, ничем не примечательную ауру.

Номер, написанный на визитке Андрея, запомнился с одного взгляда.

Прежде чем набрать цифры на клавиатуре, прошлась по поисковой сети, которая продолжала висеть над городом. То, что обнаружить сына с компанией не удалось, меня нисколько не удивило. Так же как я обошла его ловушки, для него ускользнуть от моего внимания труда не составляло.

На вызов нажала решительно, чтобы уже не передумать, не отступить. Ощущение того, что я поступаю правильно, было сильнее предостережений разума. И хотя я действовала вопреки требованию Вилдора, в этот раз это меня нисколько не смущало.

— Сизов слушает. — Он ответил на втором гудке, будто ждал звонка.

— Здравствуйте, Андрей.

Пауза была очень короткой, лишь сглотнуть вставший в горле ком, но ему хватило ее, чтобы перехватить инициативу.

— Валерия?

— Вы — провидец, или другие женщины не знают этого номера?

Я попыталась перевести все в шутку, но кто бы знал, как мне трудно это далось.

Я отвыкла от многих вещей, которые еще восемь лет были для меня привычными. Я разучилась знакомиться, разговаривать с теми, кто не входил в круг наших с Олейором близких друзей. Я потеряла ту внутреннюю свободу, которая у меня когда-то была.

Ту свободу, в которой есть капелька непредсказуемости, безрассудства, возможности допустить, что ты можешь поступить так, как тебе взбредет в голову, даже если делать этого ты никогда не станешь. Ту свободу, в которой, даже обремененный множеством обязательств, ты оставляешь уголок для самого себя, своих увлечений, интересов, одиночества.

Только теперь, услышав голос Андрея на том конце связавшей нас нити, я поняла, чего именно лишилась в тот зимний вечер восемь лет тому назад.

— Я просто ждал вашего звонка. — В его голосе мне почудилась грусть, но я не была уверена в этом. К тому же, следующую фразу он произнес совершенно другим тоном. — Вы слышите, как радуется Красавчик?

Лай собаки служил прекрасной иллюстрацией к сказанному им.

— Или сердится, что я лишаю его вашего внимания, — парировала я, радуясь тому, что мне удалось преодолеть тот барьер, который мешал мне разговаривать легко и, не оглядываясь на мнение других.

И пусть я догадывалась, что наказание за это последует быстрее, чем я успею насладиться собственными достижениями, за эти несколько минут во мне что-то изменилось, словно один единственный поступок сумел перечеркнуть все, что было для меня значимым в последние годы.

Не изменил он лишь одного, моей боли. Судьба дочери не отпускала меня ни на мгновение.

— Валерия, я….
– он сбился, тяжело вздохнул, обдав меня шорохами в прижатой к уху трубке, и резко продолжил, — мы можем встретиться?

Похоже, не я одна испытывала определенную скованность.

— Я в парке у Торгового центра. — Мое сердце взбалмошно билось, я сама себе напоминала юную девушку, которую впервые пригласили на свиданье. И все это, прекрасно понимая, что единственный интерес, который заставляет меня это делать — пока еще не совсем объяснимое отношение этого мужчины к тому, о чем я хотела знать.

— Мы будем там не больше чем минут через десять. Я могу надеяться, что вы дождетесь?

Почему «мы» и как ему удастся так быстро добраться, было понятно и без объяснений. Шум города доносился до меня, так же явственно, как и лай ньюфа. Провидение было к нам благосклонно, раз уж он оказался где-то неподалеку.