Татьяна Николаевна пожала округлыми шоколадными плечиками:

— Господи, да бред, конечно, но Вовик настаивает, говорит, мало ли что.

(Так-так, значит, для Тани Николаевны образ и стиль жизни горячо любимого супруга отнюдь не секрет.)

— А стрелять-то умеете? — поинтересовался я.

Она важно кивнула:

— Ну разумеется! — Подумав, добавила: — Только очень плохо. Когда тренируюсь, все время попадаю не туда, куда надо. Понимаете?

Я хмыкнул:

— Понимаю. Слушайте, ну а почему бы Владимиру Евгеньевичу не приставить к вам охранника? Уж хоть на одного-то раскошелиться мог бы.

Татьяна Николаевна горько вздохнула:

— Да он приставлял. Были, были у меня охранники! Сначала один, потом другой, третий… А потом… — В девчоночьем голосе ее зазвучала неподдельная обида: — Потом он почему-то заявил, что хватит, лишних людей у него нет, привез эту собаку, дал мне пистолет и сказал, что обойдемся сигнализацией.

— Ясно, — посочувствовал я и осуждающе покачал головой: — Эх, да разве же на таких женщинах экономят!.. — И вдруг обмер: — Что? Что вы сказали?!

Она растерялась:

— А что я сказала?

— Сигнализация?!

— Ну да. Если при неотключенной сигнализации кто-то перелезет через забор или войдет в дом, то у Вовика запищит такая маленькая штучка… Она у него всегда с собой, в специальном карманчике… Ой, вы чего?!

Я схватился за шишку.

— Ничего. — И пояснил: — К сожалению, уважаемая, я и перелез, и вошел, так что штучка у Вовика давно пищит. — Вскочил на ноги. — Вставайте. Скорее! Господи, да скорее же!

Она медленно поднялась.

— Но почему?

Я скрипнул зубами.

— Нипочему! Дайте-ка завяжу вам эту косынку.

— Да зачем?.. О-о-о, слушайте, неужели вы думаете, что Вовик будет вас ко мне ревновать?!

Но я уже развернул ее к бассейну передом, к себе задом и отобрал псевдоплаток.

— Меня к вам, может, и не будет, а вот вас ко мне — не исключено. Стойте смирно! — Торопливо сложил платок в несколько раз, заметно уменьшив тем самым его оптическую проницаемость, и: — Пардон… — жестом фокусника накинул на торс. — Не жмёт?

Татьяна Николаевна помотала головой:

— Нет-нет, не жмёт, очень хорошо, большое спасибо.

— Это вам спасибо! — Я завязал концы на золотисто-коричневой мягкой спине на два крепких узла. — Фу-у, вроде успели…

Она весело рассмеялась:

— И правда успели!

Со стороны ворот раздался не слишком злобный, однако достаточно серьезный лай Джона. Я устало рухнул обратно на стул и утёр со лба трудовой пот:

— Успели…

Татьяна Николаевна тоже присела на краешек своего шезлонга, но тут же поморщилась:

— Ой, а вот так жмёт… — И жалобно проговорила: — Слушайте, а кто же потом мне это развяжет?

Я сделал каменную физиономию и потянулся за газетой.

— Вовик…

Первыми возле бассейна появились быки Паука, однако, увидев меня, мирно и безмятежно читающего газету, а также сидящую напротив со стаканом в руке (я от спиртного, разумеется, отказался) хозяйку, нерешительно замерли и удивленно вылупились на нас.

И я отлично их понимал: парнишки прискакали по тревоге, готовые бомбить, стрелять, пулять, а тут нате — такая пастораль. Одного из этих троих я уже видел вчера в доме Маргариты, и, по-моему, именно он участвовал год назад в исторической передаче мне на здешней автостанции корзинки с будущим Джоном. Здоровенный ломовик, в огромной ручище которого двенадцатая "беретта" казалась детской игрушкой. Двух других лицезреть раньше счастья не имел: габариты этих были малость поскромнее, но тоже ничего, крепкие ребята.

Подняв голову от "Аргументов и фактов", я лучезарно улыбнулся всем троим и сказал:

— Привет.

Доброго ответа, естественно, не дождался, однако "ломовик", узнав меня, что-то буркнул и сунул "беретту" под полу просторного пиджака. Остальные последовали его примеру — в смысле не буркнули, а засунули то, что у них до этого было в руках, в карманы.

Четвертым и пятым (вернее, пятой) из кустов показались Джон с Гердой. Спасаясь от домогательств моего молодца, Герда подлетела хозяйке, Джон тоже, и Таня Николаевна замахала руками как мельница: