– Я не обратил на него особого внимания.

– Высокий? Низкий? Молодой? Старый? Извини, что так пристаю, но это очень важно.

– Что, появился тайный поклонник? – спросил Робби и подмигнул ей.

– Скажи же, – умоляла она.

Робби вздохнул и закрыл глаза, словно пытаясь вспомнить.

– Белокожий. С темной бородой. Рост средний, ему под тридцать. На глаза надвинута черная бейсболка.

– Когда он приходил?

– Не знаю. Может, час назад.

– Так почему ты раньше мне не сказал?

– Хэлли, детка, ты посмотри, как я занят. У меня работы по горло.

Заказ Марка был уже готов. Хэлли взяла в руки все тарелки и направилась к его столику.

Марк с интересом рассматривал обстановку «Явы», ожидая свой заказ. Интерьер походил на амбар. Из того, что Марк читал про основание Промиса, он знал, что в конце восемнадцатого века это здание было местом встречи методистов. Здесь царил тот же дух викторианской эпохи, что и в музее Хэлли. Полы были деревянными, равно как и стенные панели, обои демонстрировали миленький узор с мелкими цветочками, по всему периметру десятифутового потолка красовалась лепнина бледно-желтого цвета.

Когда Марк увидел Хэлли с тарелками, он уловил, что в ней что-то изменилось. Словно добавилось напряжение.

Хэлли молча поставила все на стол, сходила за кофейником, наполнила тот, что стоял на его столе, и пару других, потом снова подошла к нему.

– Что-нибудь еще?

– Возможно, десерт.

Глаза ее расширились.

– Здорово, вот это аппетит!

– Я с легкостью расправлюсь со всеми этими калориями!

Марк посмотрел прямо в ее лицо – хорошенькое, милое, чистое лицо, думал он, с этими веснушками – и с удовольствием увидел, как щеки ее заалели. Может, она представила, как именно он расправляется с калориями?

– Я подойду позже, – быстро сказала она и ушла.

Ее поведение было очень странным. Настороженным. Марк нахмурился и начал поглощать свой завтрак. У него и без нее было немало забот. Сегодня состоится его официальное вступление в должность. Впереди еще долгий день, начиная с собрания в восемь утра.

Когда телефон зазвонил в этот раз, Хэлли уже стояла перед ним, и ей не пришлось ни с кем сражаться.

– Алло?

Тот же самый приглушенный голос сказал:

– Как насчет денег?

– Никак. Послушайте, я ведь даже не знаю, что у вас все мои вещи.

– Нужны доказательства? Так, посмотрим, – медленно сказал он. – Сейчас я держу в руках очень старую куклу. На ней длинное платье с оборками, желтое. Знакомо? Еще здесь какие-то дрянные ложки и большая шляпа с пером. Ах, да, этот отвратительный альбом для вырезок. И в нем полно ужасных снимков. Наверное, мне нужно просто взять все это и выбросить на свалку...

– Ладно, ладно, – прервала его Хэлли с бешено бьющимся сердцем. Этой кукле больше ста двадцати лет. А если что-то случится с альбомом, тем самым, про который она рассказывала Марку, она умрет... – Я верю вам. Но, пожалуйста, подождите, я не миллионер. Я понятия не имею, откуда взять такие деньги.

– Разве? Подумай получше.

Она подумала, и решение тут же пришло к ней.

Деньги Трейси. Там было ровно двадцать пять тысяч долларов. Хэлли была ее опекуном, пока Трейси не исполнится двадцать пять лет.

Как он узнал об этом?..

– Трейси! – воскликнула Хэлли. Злость на себя превозмогала страх. Как она могла быть такой глупой, такой наивной? – Трейси там?

– Что за Трейси?

– Скажи моей кузине, что она не получит денег таким образом. Скажи ей, что она задала мне жару и я никогда ее за это не прощу. Скажи ей, чтобы она позвонила мне домой сегодня вечером.

– Или что? Ты пойдешь к копам? Давай, сделай это. А все твои вещички здесь. Это же история...

При этих словах страх вернулся с большей силой, и Хэлли пришлось перевести дух, прежде чем она могла заговорить снова.

– Просто скажи ей, чтобы позвонила мне сегодня вечером. Я поговорю с ней, а потом мы решим, что можно сделать с двадцатью пятью тысячами долларов. Договорились?

Но он уже повесил трубку.

Хэлли быстро пошла домой. В душе ее все бушевало. Она чувствовала и ярость, и полную беспомощность. Как Трейси могла так поступать? Ей девятнадцать, а она беспечна, как десятилетний ребенок.

Трейси давно хотела получить эти деньги, но Хэлли следовала воле бабушки – Трейси не получит ни пенни, пока ей не исполнится двадцать пять и у нее будет побольше здравого смысла. Так было написано в завещании, и Хэлли не собиралась отступать от него.

Но что же ей сейчас делать? Отдать своей ветреной кузине деньги в обмен на украденные ценности? А что это за человек, с которым Трейси, очевидно, связалась? Хэлли знала, что ее двоюродную сестру всегда привлекали плохие мальчики, но, насколько она помнила, не криминальные типы. Во что она теперь впуталась?