Шрифт:
И, Господи помоги, она тоже этого хотела.
– Спасибо, – сказала Хэлли. – Я думаю, что могу справиться сама.
– А если не сможешь, то обратишься ко мне?
Она наклонила голову на один бок.
– Как еще можно сказать «спасибо, не надо»?
– Как ни скажи, это не поможет. Если есть какая-то загадка, то я, словно пес с костью, буду грызть, пока не дойду до сути.
– Ну что ж, если понадобится, я знаю, к кому обратиться, – ответила она.
– Буду на это рассчитывать. Спокойной ночи. Я выйду через боковые ворота.
Хэлли смотрела в спину этому впечатляющему мужчине и думала, что он уже вошел в ее жизнь. Высокий, широкоплечий полицейский шагал с таким видом, будто все здесь принадлежит ему. Хэлли почему-то была уверена, что он не уйдет так просто.
И, если говорить правду, она не была уверена, что сама хотела этого.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Хэлли поставила стакан воды перед новым посетителем и, не глядя на него, достала блокнот.
– Начнем с кофе? – спросила она.
– Если можно.
Услышав знакомый голос, Хэлли удивленно подняла глаза на раннего гостя. Это был начальник полиции. Семь часов утра, а он уже гладко выбрит, смотрит на нее ясными глазами и вообще выглядит так, словно готов перевернуть весь мир.
Хэлли была полной ему противоположностью. Сказывался недостаток сна предыдущей ночью, и она пожалела, что не накрасилась и даже не уложила волосы.
– Кофе сейчас будет готов, – сказала она. – Черный, верно?
– Верно.
Она принесла ему кружку кофе и снова вынула свой блокнот.
– Что будете заказывать?
– Ты настолько занята, что нет времени даже сказать «доброе утро»?
Она горько улыбнулась.
– Сегодня здесь полный дурдом. Такое чувство, что все решили обязательно позавтракать как можно раньше. Доброе утро, сэр. Добро пожаловать в «Яву». Вы уже выбрали свой заказ?
Он усмехнулся и снова обратился к меню.
– Блины, три жареных яйца, бекон. Большой стакан апельсинового сока. Тосты из ржаного хлеба.
– Вот это завтрак! – не могла удержаться Хэлли.
– И я съем все до последней крошки, обещаю.
Хэлли быстро царапала карандашом по бумаге. Зачем Марк здесь? Откуда он знал, что она работает в утреннюю смену в «Яве»? Может, это случайное совпадение? Хотя нет, поправила она себя, конечно, он знал – у него вчера было с собой ее дело, а там должна быть написана вся информация и про работу, и про расписание. К тому же «Ява» – лучшее место, где можно хорошо позавтракать, поэтому он бы все равно пришел сюда рано или поздно.
Может, он пришел специально... чтобы увидеть ее? Или чтобы еще раз задать ей те вопросы, на которые она не стала ему вчера отвечать? Этот человек не пробыл в городе и двадцати четырех часов, а она уже успела увидеть его три раза, и каждый раз испытывает странную смесь удовольствия от встречи с ним и страха оттого, что он может узнать ее тайну.
– Хорошо, – сказала она. – Будет готово через десять минут.
Хэлли отнесла заказ на стойку. Робби, один из поваров, окликнул ее:
– Эй, Хэлли, какой-то парень оставил это для тебя.
Он протянул ей смятый конверт, на котором печатными буквами было написано ее имя.
– Что за парень? – спросила она.
Робби пожал плечами.
– Никогда его раньше не видел.
Он отвернулся к грилю, не обращая больше внимания на Хэлли.
Она какое-то время смотрела на конверт, потом сунула его в карман. Потом быстро обслужила семью из шести человек, убрала чашки из-под кофе, поставила новые стаканы с водой, получила чаевые. К счастью, новых посетителей не было.
Хэлли вышла на заднее крыльцо, где обычно курили повара, и быстро пробежала глазами письмо. Теми же самыми буквами, что и в первой записке, которую подсунули под дверь ее дома вечером в воскресенье, было напечатано: «Вторник. То же место. То же время».
То есть десять часов утра сегодня. Кто бы это ни был, кто бы ни украл музейные ценности, но он знал, что она работает до 9:45. Может, это кто-то из ее соседей? От этой мысли Хэлли стало не по себе.
Она убрала записку обратно в карман и пошла на кухню, где Робби как раз готовил блины.
– Расскажи мне еще о том парне, что принес это письмо.
Вместо ответа Робби опять пожал плечами. Робби – бывший боксер, лысеющий, с татуировками на руках, недавно вылечился от алкоголизма. Этот человек не любил много говорить.