– Тебе не кажется, что ты еще слишком молода для таких мыслей – как у старой девы? Тебе же еще тридцати нет.

– Сыну Мэг шесть лет, а Джоанна сказала мне сегодня, что они с Томом думают о том, чтобы завести второго ребенка. Я тоже хочу, чтобы у меня все это было, Марк. И хочу, чтобы у моего ребенка были и отец, и мать.

Он встал и заходил по комнате, как пойманный в клетку зверь. Хэлли молча наблюдала за ним и с удивлением думала, что все еще сильно желает близости с ним. Ей хотелось почувствовать, каково это было бы, если бы вся эта огромная энергия обратилась на нее.

От этих мыслей у нее на щеках загорелся румянец, тело наполнилось страстью. Странно. Она только что сказала Марку, почему они не могут быть вместе, а ее тело говорит совершенно обратное.

Марк мерил шагами комнату и качал головой.

– У тебя много планов, Хэлли, много фантазий. Смотри, чтобы твое счастье не попало в зависимость от них. – Внезапно он остановился, посмотрел на нее, сжал кулаки. – Поверь, я кое-что повидал на своем веку, – сказал он глухим, низким голосом, с болью в глазах. – Как люди взрываются на минах, как джипы и вертолеты попадают в аварии. Как бьют женщин, продают детей в рабство, совершают убийства. Этот мир такой большой, такой жестокий. Жизнь трудная штука. И в лучшем случае, непредсказуемая. Именно ты должна понимать это – ведь ты так рано лишилась родителей. Я верю в поиск утешения там, где мы можем его найти. Поэтому, да, я слышу, что ты говоришь, но не согласен с тобой.

Сострадание, граничащее с горем, наполнило Хэлли. Ей захотелось прикоснуться к нему, но она сдержала свой порыв.

– Ты правда видел много боли, много страданий.

Он мрачно усмехнулся.

– Это мое дело. И не нужно мне сочувствовать. Я сам могу справиться со своими проблемами.

– Тебя научили этому, воспитали так.

– Угадала.

Марк разжал кулаки и потер ладони.

– Послушай, лучше мне поскорее уйти, пока мы не начали обсуждать философские вопросы и спорить по поводу существования Бога.

– А ты веришь в Бога?

Он пожал плечами.

– Из того, что я видел, нет. Но думаю, я открыт, чтобы принять его. – Марк резко повернулся и пошел к двери. Она вскочила и пошла за ним. Уже взявшись за дверную ручку, он вдруг остановился. На его губах была горькая улыбка. – Наверное, теперь кто-то из нас должен сказать «давай останемся друзьями»?

– Ты думаешь, это возможно? – спросила Хэлли.

– Честно сказать, не знаю. Я никогда прежде не дружил с женщиной.

– Почему?

– Дружбе всегда мешал секс. – Он посмотрел на нее внимательно, провел тыльной стороной ладони по ее щеке. – Ты выглядишь усталой. Ложись-ка спать.

– Ты больше не сердишься?

– На что?

– Что не произошло то, о чем мы оба думали.

– Нет, больше не сержусь, – ответил Марк. – Чертовски разочарован – да, но не сержусь. – Он легко поцеловал ее и тут же открыл дверь. – Иди в постель. Без меня, – добавил он и быстро ушел.

Хэлли закрыла дверь, повернула ключ в замке два раза, облокотилась на дверь и закрыла глаза. Ей казалось, что ее пропустили через мясорубку.

Она осталась одна. Совершенно одна.

Воскресенье началось отвратительно. Марк проснулся уставший и сердитый, хотя и не желал признавать этого. Его терзало чувство потери. Марк не любил анализировать свои чувства, поэтому единственное, что он сейчас признавал – ему не нравилось его состояние и он хотел от него избавиться. Поэтому он решил поступить так, как обычно поступал в таких ситуациях – занять себя делом.

Он закончил распаковывать коробки и ящики с вещами, убрался в своем маленьком домике на окраине города. Ящики сломал, а доски убрал в гараж. Потом надел футболку и кроссовки и решил пробежаться по крутым безлюдным улицам этой части Промиса. Пару часов спустя он уже весь взмок, но лучше себя чувствовать не стал.

Раздосадованный, он приготовил плотный обед, поджарил яичницу с беконом и тосты, и углубился в чтение местной газеты, потом просмотрел «Хронику Сан-Франциско». От его внимания не ускользнуло, что в разных частях света все еще велись войны, но больше ему не надо было думать, куда его отправят в этот раз, где высадят, поставят ли на линию огня.

Такие дни остались уже в прошлом, ведь несколько лет назад его призвали в элитное подразделение и послали в Куонтико для усиленной подготовки в ФБР. Это было начало той жизни, к которой он стремился – военный, уволенный в запас.

Впереди был еще длинный день. Чтобы убить время, Марк съездил в прачечную в город, вернулся, сел на мотоцикл и рванул по Первой авеню, виляя на поворотах, ощущая ветер в лицо, наслаждаясь чувством опасности и риска, но зная, что все под контролем.

Он проехал мимо живописных мест, где его внимание привлекли величественные сосны Монтерея, высокие, древние, величественные. Ветер шумит в их кронах уже не один десяток лет, и ничто не может сломить или повалить их – они стоят, недвижимые и крепкие, смотря в лицо любой непогоде.