Через мутный и устрашающий быстрый Истр переправились без труда. Крепкий мост связал оба берега «шеи». Дарий хотел уничтожить мост, но его остановил известный своей осторожностью Кой, военачальник из Митилены.

— Царь царей, повелитель стран, дозволь дать тебе совет.

— Говори, военачальник, Дарий слушает.

— Разрушить мост недолго, быстрее, чем возвести новый. Ты задумал вернуться другой дорогой, но война полна неожиданностей. Что если тебе придется воспользоваться дорогой уже проторенной? Тогда понадобится и мост.

Дарий выслушал совет благосклонно и ответил Кою так:

— Друг мой, когда я с победой вернусь на родину, потрудись явиться ко мне, чтобы я мог вознаградить тебя за добрый совет.

Дарий поставил охрану сторожить мост и, завязав на ремне шестьдесят узлов, передал ремень начальнику охраны.

— Возьми этот ремень. Как только увидишь, что я выступил против скифов, начинай с этого времени развязывать каждый день по одному узлу. Если я за это время не возвращусь, а дни, указанные узлами, истекут, то плывите на родину. Пока же стерегите мост и всячески старайтесь его сохранить и уберечь. Этим вы окажите мне великую услугу.

Так он сказал и поспешил с войском дальше.

За Фракией начинались бескрайние скифские степи. Семьсот тысяч воинов конных и пеших были готовы ковром расстелить их под ноги царя царей, дикий степной народ бросить к копытам его коня. Очень скоро все так и будет.

Дарий ехал во главе своей гвардии. Ее составляли десять тысяч «бессмертных». Юноши и молодые мужи из родовитых персидских семей, надменные, беспредельно отважные, самозабвенно преданные — в битвах они не знали равных противников. Первая тысяча принадлежала к личной охране Дария и, гордясь своей близостью к государю, следовала за ним, как огромная тень.

По правую руку царя царей, грузно уйдя в седло, ехал Отан — вазир и советник. По левую руку высилась мощная фигура Копьеносца Гобрия начальника всех копейщиков. Обоих царь стран называл своими друзьями и величал титулом «благодетель». Отан и Гобрий были в числе заговорщиков, расчистивших двадцатисемилетнему Дарию дорогу к трону.

Десять лет, прошедшие с той яростной ночи битвы за трон, продернули белые нити в их волосах, проложили морщины на лбу и около губ. На дорогах молодость мужает быстро, быстрее, чем у домашнего очага. А часто ли Дарий. Отан и Гобрий наезжали в Сузы — город всех городов? Может быть, и года они не провели под мирными кровлями. Походы, завоевания стран, подавление непокорных народов, то и дело восстававших против царя царей…

— Отан, — усмехнулся Дарий, предвкушая успех собственной шутки, — мне не раз приходилось слышать, что скифские холода белят бороду и она начинает звенеть от висящих сосулек. Тебя не страшит подобная участь?

Гобрий расхохотался. Предположение было тем более смешным, что на обрюзгшем лице вазиря борода росла редкими пегими клочьями.

— Ничего, государь, царь царей и повелитель Азии, — произнес без улыбки Отан, — я приму во внимание предупреждение, сделанное тобой по доброте душевной, с первого же скифа сорву остроконечный колпак и нахлобучу себе на голову до самых плеч.

— Поистине, мой вазир, нет на свете тебя умнее.

— Напрасно хвалишь вазира, государь, выдумка его слепая.

— Как так слепая?

— А так. Шапка, нахлобученная до плеч, бороду спасет — это верно, да глаза-то закроет. Вот и выходит, что выдумка слепая. Зря наш вазир загордился, без толку вознесся.

Дарий и Гобрий расхохотались.

— Для глаз я прорежу отверстия, — невозмутимо сказал Отан, — и боюсь, что великий царь и его Копьеносец, с которым он беспричинно дурачится и веселится, словно мальчишка, удравший из школы, вынуждены будут последовать моему примеру. Купцы, побывавшие в этих степях, клятвенно уверяли, что ходили по воде, как по сухому песку, нимало не замочив ног. Они говорили, что холод остановил реку и покрыл ее толстой прозрачной корой. Купцы утверждали также, что здешние люди выносливы ровно настолько, насколько немилостива к ним природа. Свою жизнь они приспособили и к зимней стуже, и к летней жаре.

— Важна не жизнь, важно, что именно делает в ней человек, — произнес Дарий строго. — Вот египтяне, они дают нам пшеницу и золото. Сирийцы одевают нас в тонкое полотно. Корабельные мачты делаются из кедров, выращенных в Ливане. Без кипрской меди была бы нехватка кинжалов и копей. Без хорезмийской бирюзы наши женщины лишились бы лучших своих украшений.

Народы стран трудятся ради пользы и блеска Персидской державы. Можно ли терпеть, чтобы скифы, живущие в домах на колесах и питающиеся, подобно зверям, мясом растерзанного скота, одни не признавали над собой нашей власти?

— Царь царей и великий царь положит конец скифскому самоуправству, промолвил Отан и на этот раз усмехнулся. Что означал смешок вазира?

— На скифов в остроконечных шапках! — закричал вдруг Видарна, начальник десяти тысяч «бессмертных». Он ехал за Дарием и слышал весь разговор.

— На скифов! — десять тысяч копий взметнулись кверху, десять тысяч мечей ударили в щиты.

От звона и грохота вздрогнуло синее небо. Быстрые лучики солнца побежали по шлемам, кольчугам и по ножам.