Рита усмехнулась.

— А может, оно, наоборот, опечалит его.

— Почему?

— Ну, понаедут разные экспедиции, туристы, кладоискатели, любопытные. Всех нужно разместить, накормить. А еще журналисты…

— Действительно, одни проблемы.

Ребята свернули с центральной улицы и, пройдя по тихому переулку, остановились возле небольшого двухэтажного особняка, принадлежавшего Маковским.

— За разговором я не заметила дороги, — призналась Рита, — как будто мы только что вышли из кафе.

— Пять километров показались одной минутой.

— Иногда ты очень образно говоришь, — сказала Рита, открывая ключом дверь. — Родителей пока нет, хотя уже совсем стемнело.

— Сегодня же вторник.

— Точно. Выпуск газеты. Будут сидеть, пока не сделают.

Девушка включила в прихожей свет, положила сумку на диван и, не раздеваясь, села сама.

— Совсем устала. Садись. Сейчас чего-нибудь поедим, а потом покажу тебе творенье моих рук. А то ни голодный желудок ты можешь не так воспринять картину.

Игорь присел рядом.

— Возможно, ты права. Я позвоню матери, что приду позже.

— Хорошо, звони. А я пойлу посмотрю, что там есть в холодильнике.

Рита встала и пошла на кухню.

Игорь положил трубку и услышал радостный крик девушки:

— Игорь, иди скорее сюда! Здесь целое богатство — сыр, йогурты, ветчина!

Игорь снял ботинки, куртку и прошел по коридору на кухню. Рита выложила продукты на стол.

Поужинав, ребята пошли наверх в Ритину пильню, служившую также и мастерской. Рита вошла первой, включила свет. Комната была довольно большой. В центре стояла кровать и небольшой передвижной столик. Вдоль окон тянулся длинный деревянный стол, на котором рядами стояли всевозможные краски, лежали альбомы с рисунками. Рядом со столом находились два мягких офисных стула. Все пространство стен сверху донизу было увешано гравюрами и картинами. Несколько недописанных картин стояло в углу. Занавески на стенах были фирменные, как говорила Рита. Она нарисовала на белой ткани причудливые узоры. Когда Рита занавешивала шторы, получалась одна большая картина.

— Здорово здесь у тебя. Не могу объяснить. Миг всё нравится: запах красок, шторы, картины. Не комната, а музей.

— Скажешь тоже — музей. Нормальная комната художника. — Рита повернула стул. — Садись. Ты первый, кто увидит «Плачущего ангела».

— Что, и родители не видели?

— Не считая их, конечно.

Рита прошла в другой конец комнаты и извлекла из кучи недописанных картин одну. Она поднесла картину к Игорю и поставила на пол, придерживая сверху руками.

— Вот, смотри и оценивай.

— Купить сейчас я её точно не смогу. Может быть, когда стану чемпионом мира по кикбоксингу.

Картина была довольно большая: вверху рамка достигала Ритиных плеч. На переднем плане сидел ангел, В руках он держал большой циркуль и смотрел вперёд на залив. Справа на каком-то доме висели колокол, весы и песочные часы. Под колоколом на стене был высечен математический квадрат. Возле залива лежал огромный граненый камень. Наверняка ангел видел и его. Из глубины камня смотрел какой-то длинноволосый, бородатый мужчина. Его взгляд был спокойным и сосредоточенным. Впрочем, за спокойствием чувствовалось скрытое напряжение. Его изображение «перетекало из грани камня, как будто отражалось в зеркалах. Над самым горизонтом висело облако, на котором латинскими буквами было написано «MELENCOLIA».

— Если я не ошибаюсь, на облаке написано «Меланхолия».

— Ты не зря учишь английский.

Игорь ничего не ответил, вглядываясь в полотно. У ангела сосредоточенный взгляд, в котором как бы остановились застывшие слёзы. Свободной рукой он подпирал щеку.

— Слушай, это случайно не ты? — показывая на картину, спросил Игорь.

Рита улыбнулась.

— Не совсем. Я придала его лицу некоторые свои черты. Но это не я.

— Интересно. Но зачем это нужно? И почему «Плачущий ангел»? Откуда столько грусти?

Рита скрестила на груди руки, задумалась. В это мгновение сосредоточенного размышления она выглядела намного старше своего возраста.

— Я могла бы сейчас наговорить кучу общих фраз. Франсуаза Саган как-то правильно заметила: «Общие слова — это ложь». Ты спрашиваешь, откуда столько грусти? Это всё равно, что спросить — откуда столько радости? Может быть, через несколько секунд ангел улыбнётся, откладывая циркуль в сторону, а облако «Меланхолия» уплывёт, скрывшись за горизонтом. А сейчас другой фокус, — произнесла Рита и, подойдя к столу, взяла какой-то альбом, открывая его на закладке. — Я знаю, ты сейчас спросишь об этом. Вот.

Девушка подала Игорю раскрытый альбом, в котором была репродукция гравюры, очень похожей на картину Риты, с той лишь разницей, что из глубины камня не смотрел длинноволосый мужчина, и ангел не походил на Риту и вовсе собирался плакать. Скорее, он скучал, устремив взгляд на дальний залив. Под репродукцией была надпись:

— Что это значит? — Игорь оторвал взгляд от книги и вопросительно посмотрел на Риту.

— Это значит, что я использовала тему. Но вместе с тем, создала что-то своё. Это не подделка. Это самостоятельная картина. Просто я по-своему заглянула в мир Дюрера. Боже, как сложно объяснять! Рисовать гораздо легче.