– Тебе придется изрядно потратиться, – нахмурившись, сказала Джесс.

– Я забочусь о себе. Я не хочу, чтобы ты все время была сиделкой. – Лоренцо пожал плечами. Они вошли в лифт. – Как я уже говорил раньше, carissima, ради тебя я готов на все.

Джесс приподнялась, чтобы ласково потрепать его по щеке. Внезапно ее осенило, что лифт едет не вниз, а вверх. Глаза у нее превратились в щелки.

– В твоем отеле два ресторана?

– Нет, только один.

Когда лифт остановился на последнем этаже, Джесс смерила Лоренцо недоумевающим взглядом и вышла в коридор. Лоренцо подвел ее к двойным дверям в конце коридора, за которыми оказался небольшой холл и комната, больше всего напоминавшая гостиную в квартире.

Это был большой красивый зал с выходом на балкон, обставленный элегантной мебелью: стулья и диваны обиты парчой и бархатом, на стенах висели зеркала в изысканных позолоченных рамах. Внимание Джесс сразу привлек сервированный на двоих столик с серебряной цветочной вазой, стоящий на небольшом возвышении. Она с волнением смотрела на все это. Ей так хотелось поужинать с Лоренцо в ресторане отеля, наслаждаться его вниманием и с гордостью демонстрировать его всему миру. Его миру.

– Это и есть квартира, о которой ты говорил? – бесцветным голосом спросила Джесс. – Я думала, она находится в городе. Ты живешь здесь, в отеле?

Лоренцо нахмурился.

– Да, разумеется. А что не так, Джессами? Я думал, ты согласишься поужинать со мной вдвоем здесь. Внизу, в ресторане, все будут глазеть на мою... мою гостью.

– А так, – беспечно проговорила она, – они решат, что ты привел меня сюда не только для того, чтобы поужинать. Ведь именно сюда ты приводишь дам, которые многое тебе позволяют, как ты говорил.

Всякое выражение исчезло с лица Лоренцо оно казалось застывшим, как венецианская карнавальная маска.

– Здесь бывает только моя семья, – сказал он после долгой мучительной паузы, – это мое убежище. – Он прошел мимо нее к телефону на резной тумбочке. – Я, как дурак, думал, что тебе понравится здесь больше, чем в ресторане, что ты захочешь побыть со мной наедине. – Он небрежно пожал плечами. – Неважно, я позвоню и закажу столик.

– Это необязательно. – В голосе Джесс послышалось разочарование. – Удар уже нанесен.

– Только по моей гордости, – раздраженно ответил он. – Никто не знает, кто моя гостья. Однако, раз ты не хочешь ужинать со мной, я закажу для тебя столик в ресторане. Можешь поесть одна.

– Нет. – Джесс холодно воззрилась на него.

– Тогда я провожу тебя к подруге и закажу ужин в номер. – Его глаза сверкнули, и Джесс вздрогнула, испугавшись возникшего между ними разлада. Один неосторожный шаг, поняла она вдруг, и волшебство разрушится, и его уже не возвратить. Она запоздало вспомнила, сколь многим ему обязана.

– Прости, – сказала она несвойственным ей серьезным тоном, – я не хотела тебя обидеть, особенно после того, как ты так мне помог.

– Не обижай меня своими разговорами о расходах.

– Пожалуйста, Лоренцо, – отчаянно воскликнула она, – если я сделала неправильные выводы, извини меня.

Его взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Ты думаешь, я привел тебя сюда, чтобы сразу затащить в постель, не позволив тебе даже доесть ужин.

– Как Байрон... – Джесс прикусила язык, в который раз ругая себя за привычку говорить первое, что приходит на ум, когда она нервничает.

Лоренцо побледнел.

– Mi scusi? Какое отношение имеет к этому твой поэт?

Краска залила щеки Джесс до корней волос.

– Знаешь, я читала, – тихо пробормотала она, боясь взглянуть на него, – что в день своей свадьбы он... он лишил собственную невесту девственности на диване перед ужином.

Лоренцо так глубоко вздохнул, что Джесс, не глядя на него, могла точно сказать, что он с трудом сдерживается.

– А когда ты увидела мою гостиную, то решила, я сделаю то же самое?

– Нет, не совсем. – Джесс подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Это невозможно.

Не отрывая от нее взгляда, он жестом указал на кушетку с высокой спинкой, обитую медового оттенка бархатом.

– У меня есть диван, – очень тихо сказал он.

Джесс кивнула.

– Но я не девственница.

Ее слова эхом отразились от стен гостиной. Внезапно Джесс стало нечем дышать, и она, резко повернувшись, вышла на балкон. Луна поднялась уже высоко и прочертила сверкающую дорожку в водах Арно. Опершись на парапет, Джесс остановившимся взглядом смотрела на город, проклиная себя за неуместные слова. Ей было двадцать четыре года, и в отношениях с мужчинами она не страдала от ложной скромности. Ни один человек из се окружения не ждал, что она окажется невинной девочкой. Она бросила Лоренцо в лицо эти слова в порыве какого-то безумия, как дуэльную перчатку, потому что хотела, чтобы он все знал, прежде чем... прежде чем она станет его любовницей. Если любовная связь входила в ее планы и соответствовала се желаниям, было большой глупостью устраивать скандал из-за ужина на двоих в его квартире.